Сибирские огни, 1962, № 11

В домашнем, простеньком платьице, в стареньких босоножках, Фаи­ на была еще милее. — Вам что, гражданка? — Торт. Бисквитный,— Фаина протянула чек. Потом он подвел ее к буфету и взял два бокала шампанского. Вересков, задумчиво улыбаясь, смотрел на свой бокал в руке. Со дна> его сучилась и сучилась ниточка пузырьков, точно бил неиссякаемый зо­ лотистый родничок. — За вас. За мой последний корабль,— тихонько произнес он, под­ няв перед лицом бркал. Она согласно и ласково кивнула ему и тоже подняла бокал, заочно- чокаясь. «Нет, мать ничего не сказала ей»,— подумал он. И Вересков был удивительно, по-молодому, счастлив. И любил этот «Гастроном». Он казался ему празднично освещенным, шумным, краси­ вым, как театр в день премьеры. Вересков провожал Фаину. Они вошли в темный двор, дошли до подъезда. Тихонько поболтали о пустяках, но каждый этот пустяк, каж ­ дое незначительное слово были для него значительными и дорогими. Она проводила его до «Гастронома», а он в свою очередь опять про­ водил ее до подъезда. Этот вечер, случайное свидание, прогулка во тьме — все это как бы запоздало пришло из отшумевшей молодости его. 13 Дальняя родственница — старая дева — уехала к сестре на юг, и> Фаина на целый год осталась в квартире полной хозяйкой. В ее распоря­ жении была комната и кухня. Квартира довольно красноречиво рассказывала о старой деве. Над комнатой парашютом парил большущий оранжевый абажур. У стены громоздился диван, заваленный подушками, на которых бы­ ли вышиты розы, лебеди, кошки. Над кроватью красовался камышовый коврик: зеленый тигр в ж ел­ тых полосах высунулся из зарослей бамбука, свирепо оскалив усатую морду. На подоконниках, на столике торчали из ваз букеты ядовито-красных, фиолетовых и желтых бумажных цветов. На стене прилепился атласный розовый башмачок, вышитый бисе­ ром. Старая дева складывала в него наперстки и пуговицы. Рядом висела зеленая бархатная подушечка, утыканная иголками с болтающимися нитками. А допотопный, пузатый резной комод просто бесил Фаину. И чего только на нем не было: и фотографии в рамках, облепленных ракушками, и коробки, тоже облепленные ракушками, и стадо белых слоников, и ог­ ромная морская раковина, и пасхальные разрисованные яйца, и еще для штопки чулок деревянное красно-лаковое яйцо. Оно развинчивалось, в нем хранились нитки, крючки, кнопки. — Нет, будуар старой девы может свести с ума! — восклицала Фаи­ на, входя. Каждый раз она словно заново видела эти вещи. — Будь благодарна! Тебе повезло с квартирой, а то бы намучилась у хозяек! — сказала'мать, беря у нее торт. Мать, в черной пижаме с голубыми аистами, ушла за электросамова­ ром. «Еще ничего, мамка»,— подумала Фаина. На часах раскрылась дверка, высунулась пыльная кукушка и проку­ ковала десять раз.