Сибирские огни, 1962, № 11

ловечсский глаз их не видит, но есть насекомые, которые видят. Напри­ мер, бабочки... Вспомнив этот разговор, Сергей радостно подумал, что теперь для него мать светилась невидимым для других светом. И он любил ее за этот свет... О е ц так и не дождался от него никаких слов. Уже засыпая, Федор Иванович увидел, как по окну в каплях, осве­ щенному с улицы, металась черная тень ветви с огромными черными листьями. На миг он ощутил беспокойство, но не успел понять его — уснул. Проснулся он от какого-то радостного ожидания. И сразу же утро ока­ тило его, будто морской свежестью. Оба окна были открыты, и сквозные тюлевые шторы надулись светоносными парусами. На чистом полу, как на палубе, скользили золотые горячие блики, словно уплывала куда-то комна­ та-корабль. Федор Иванович почувствовал, что ему нужно немедленно быть в магазине. Войдя в него, он увидел за прилавком Фаину. И опять его поразило сходство дочери с матерью. Не замечая никого и ничего, он двинулся к Фаине. Магазин сегодня был почему-то уютным. Книги, полные неведомых ■событий, историй, страстей, манили пестротой обложек, пахли свежей ти­ пографской краской, призывно шелестели страницами в руках покупате­ лей. Может быть, среди этих книг есть и такая, которая рассказывает и его, Верескова, историю. Плавал мирный гомон и говор, будто покупатели ¡восхищенно передавали друг другу те истории, которые таились на стра­ ницах. Мягкое, золотистое зарево от солнца заливало все отделы. — Доброе утро,— сказал Вересков, улыбаясь. — Если не шутите, то — доброе! — ответила Фаина. — Доброе, очень доброе,— подтвердил Вересков.— Я вам скажу по секрету: уже давным-давно у меня не было такого утра. — Что же у вас случилось? — Молодость случилась,— Вересков радостно засмеялся. — Я у вас старости не приметила,— чуть кокетливо возразила Фаина. — Она была невидимой,— шепнул он, опять рассмеялся и пошел в кабинет. Фаина удивленно смотрела ему вслед. Продавцы не любили директо­ ра. Он всегда был сухим и черствым, а порой и грубым. И только к ней, к Фаине, он относился тепло. Ей это было лестно. И вот сейчас в его сло­ вах, в его голосе прозвучало такое сердечное тепло, что она ощутила в нем другого человека, о котором окружающие и не догадывались. И этот, неведомый другим, Вересков привлекал ее. Может быть, на нее действова­ ло обаяние много знающего человека? А может быть, она просто любила пококетничать, задурить голову, попасть в рискованное положение, а потом вывернуться из него? Может быть, и так. Ведь не зря же мать говорила ей: — Ты легкомысленная сумасбродка, у тебя ветер в голове! Ты когда- нибудь доиграешься... После работы вышли вместе. Дул студеный ветер, от которого крас­ нели носы. — Похолодало,— сказал Федор Иванович. На закате между алыми, прозрачными облаками светился тоненький, 'бледный месяц.