Сибирские огни, 1962, № 11

В коридоре ученики кричали, шумели, топали. На шкафу вздрагивали свернутые в трубки Аргентина, Мексика, М а­ дагаскар. Жизнь шла, и ей не было никакого дела до того, что случилось с Вересковым. Он бросился в город, надеясь встретить Веронику на улицах, не по­ нимая, как смешна его надежда. Он знал, что ее родные живут где-то под Ленинградом. Вот и все — никаких адресов. Но искал Веронику уже не для того, чтобы вернуть ее, ему только хо­ телось взглянуть ей в глаза и попросить прощения за то, что из-за него оказалась любовь ее ограбленной, что из-за него она должна была бе­ жать от своей любви.' Три дня ходил по улицам, появлялся в магазинах. Но Вероники не было, как будто ее вообще никогда не было. Она только померещилась среди снегопада. Глаза его стали ожесточенно-холодными, черты лица обострились, как бы подсохли, затвердели. Он уволился из школы и уехал в город к матери. Скоро вся жизнь в стране изменилась: началась война. Федор Иванович устроился на воен­ ный завод начальником отдела заготовок и сбыта. Почему? Чтобы полу­ чить бронь и не попасть на фронт? Он старался не думать об этом. Так всю войну и пробыл на заводе. 11 Переехала в город и Софья Сергеевна, сняла комнатенку. Может быть, ей все-таки хотелось быть поближе к Федору, иногда видеть его. Она родила девочку и назвала ее Тоней. А потом пришла разлука с Сережей. До сих пор снится ей, что стряс­ лось тогда... То были грозные дни. Немцы подходили к Москве. Почти каждый день по радио объявляли о сдаче одного, двух городов. Родной город Софьи Сергеевны стал неузнаваем. Сюда переехало много военных заводов, эвакуировались сотни тысяч людей. Город обра­ стал бараками и даже землянками, словно готовясь к длительной осаде. А на забитый вокзал все прибывали и прибывали новые эшелоны. В кино, в клубах, в школах, в большинстве каменных зданий разместились госпи­ тали и заводы... Ночи были тревожными. Хозяйка, у которой Софья Сергеевна снима­ ла полутемную, холодную комнатенку, тревожилась о сыне. Он воевал. Она ворочалась в кровати, вздыхала и не могла уснуть. А в голову лезли образы раненых: слепые, с обезображенными лицами, на костылях. С замирающим сердцем бродила она во тьме по домику. Не спала и Софья Сергеевна. Она лежала, своим телом согревая Тоню и Сережу. Домик вздрагивал от осеннего ветра. Потрескивали усталые вещи. Хлопала калитка. Дергались ставни. Стучала распахнутая на чердаке дверца. Шаркали туфли — бродила хозяйка. — Ты чего не спишь, Михайловна? — сипло спрашивала простужен­ ная Софья Сергеевна. — Так... До сна ли? И Софья Сергеевна вздыхала: — Ох, господи, и когда только открутят башку этому Гитлеру?! Беда ведь это, что наделал в мире, собака! Софья Сергеевна прислушивалась к шуму ветра и думала: «Что же делать? Как жить?»