Сибирские огни, 1962, № 11

Итак, «беспокойный характер», «дэрзкий и беспокойный человек», «круче­ ный» человек, «человек экзальтированных понятий», «беспорядочный и мятеж­ ный характер», человек, стоящий на грани сумасшествия. Не тождественны ли все эти оценки? Нельзя ли поставить знак равенства между определением натуры Долгорукова со стороны жандармов Ш-го отделения и определением этой натуры экспертом А. Сальковым? Документы, факты свидетельствуют, что первыми, кто заговорил о неспокой­ ном характере Долгорукова, были жандармы Ш-го отделения. Эксперт же А. Сальков продолжил эту клевету правящих кругов, придав жандармским доку­ ментам некоторый наукообразный вид. И несмотря на идеалистический характер экспертизы Салькова — Щеголева, она была широко разрекламирована как «новое слово» в пушкиноведении. Утвер­ ждение П. Е. Щеголева о том, что «научный характер» экспертизы позволил ра­ скрыть тайну пушкинской трагедии, было воспринято многими пушкинистами без должной критики. Ссылки на эту экспертизу мы найдем во многих исследователь­ ских работах. Вот что пишет сам П. Е. Щеголев по поводу этой экспертизы и ее роли в пуш­ киноведении: «Впервые на место достоверных догадок мы опираемся на объектив­ ные данные графического анализа, впервые не божье правосудие, а судебный эксперт Ленинградского губсуда называет имя человека, чьей рукой написан ди­ плом на звание рогоносца... Итак, куязь Петр Владимирович Долгоруков!.. Теперь у нас есть фактические основания, чтобы пригвоздить имя этого князя к позорно­ му столбу»1. Нет! Тысячу раз нет! Человек, который был пригвожден к «позорному стол­ бу» жандармами, провокаторами, не может быть пригвожден к позорному столбу революционерами и социалистами. Человек, помогавший Герцену в его великом издательском подвиге, человек, отдавший свою жизнь борьбе с самодержавием, человек, чьи сочинения были высоко оценены Лениным и Горьким, человек, под­ вергавшийся яростной полицейской травле, — не может быть пригвожденным к позорному столбу советскими учеными. В высшей степени трагична судьба Петра Долгорукова. При жизни его тра­ вили жандармы, а после смерти его заклеймили многие наши критики и ученые. Вот как пишут о Долгорукове некоторые исследователи: «Вопрос об авторстве анонимного диплома на звание рогоносца, — пишет ав­ тор биографии Пушкина К. Н. Беркова, — долго занимал внимание исследовате­ лей. Сочинение зловещего пасквиля приписывалось барону Геккерену, князю Гагарину, впоследствии ставшему иезуитом, графине Нессельроде. Наконец, эк­ спертизой 1927 года писан установлено (подчеркнуто нами — Л. В.), что «диплом» на­ рукой одного из представителей светской черни, ненавидевшей Пушкина, князя Петра Долгорукова»2. «В настоящее время можно считать установленным, что автором пасквиля был Долгоруков», — пишет литературовед М. Клевенский3. «Анонимный пасквиль, — повторяет один из биографов Пушкина В. Кирпо- тин, — был написан рукою великосветского шалопая и развратника князя Г1. В. Долгорукова...»4. «Авторами пасквилей,— считает писатель В. В. Вересаев,— были, по-ви­ димому, графиня М. Нессельроде... и представитель тогдашней золотой молодежи князь Петр Владимирович Долгоруков, не раз впоследствии проявивший исклю­ чительную гнусность души»5. «По совокупности данных, — заявляет Б. Л. Модзалевский, — князь П. В. Долгоруков «должен считаться автором гнусной интриги»6. Таким образом, все высказывания целого ряда ученых о Долгорукове, как об авторе анонимного пасквиля на Пушкина, в подавляющем большинстве основы­ ваются исключительно на экспертизе П. Е. Щеголева и А. Салькова. Других доку­ ментов и материалов нет и не было, если не считать весьма подозрительного про­ исхождения амосовской брошюры. Но ведь дело не только в дискредитации борца с самодержавием Долгоруко­ ва, хотя и это само по себе нетерпимо для советской науки, для нашей обществен­ ной мысли. Дело в том, что, обвиняя вслед за II I-м отделением Долгорукова, це­ лый ряд русских и советских исследователей невольно выгораживают истинных виновников пушкинской трагедии, вплоть до... Геккерена и Дантеса. 1 П. Е. Щ е г о л е в . «Д у эл ь и смерть Пушкина» М ., I I I издание, 1928 г., стр. 488. 2 к. Н. Б е р к о в а . «Александр Сергеевич Пушкин», М ., 1937 г., стр. 179. З М . К л е в е н с к и й . «Комментарии к статье «И споведь» И. В. Кельсиева». «Литературное н аследство» . М., № 41—42, стр . 618, примечание 54. 4 В. К и р п о т и н . «Александр Сергеевич Пушкин» , М ., 1927 г., стр. 4. б В. В. В е р е с а е в . «Д у эл ь и смерть Пушкина», М., 1927 г., стр. 4. б «Новые материалы о д у эли и смерти Пушкина». Л . , 1924 г., стр. 1.