Сибирские огни, 1962, № 11

всходили зданьями по всему городу. Я смотрел на дома-громадины, чувствуя в теле внезапный ток, и вновь для меня рождалась романтика, как огневой щипастый цветок. ГЕНОКОС Стою меж сосен у развилки. Гляжу на лысый косогор. Совхозные сенокосилки Околдовали звоном бор. Лежат девчата под рябиной в широких кофточках цветных, и солнце блестками рябыми сквозь ветки капает на них. И сенокос, от ягод пьяный, взъерошив душные валы, бредет колючею поляной из родника испить воды. Его трепали, тормошили, его прижали бастриком, и он поехал на машине, усы — в кусты, а хвост — торчком. А следом, ноги ставя косо, схватить пытаясь сена клок, бежит раздразненное солнце по лесу прытко, как телок. Б О Р Ты в бор — коричневые корки — приди когда-нибудь. Замри. У поседевших сосен корни, как мысли, лезут из земли. Кривые сучья рвутся в небо, вцепившись в красные лучи. Из-под камней, лежащих немо, трепещут жилками ключи.

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2