Сибирские огни, 1962, № 11

ребре. Знаю — на это уйдет вся жизнь. Что ж, моя история стоит жизни. Я решил сделать это еще в детстве, когда не смог бы отковать и подкову. И я учился, всю жизнь учился... Вот уже пять лет, как я приступил к это­ му. Но правда не поддавалась мне. Я долго искал ее, да и сейчас ищу. Pío кажется, я иду по ее следу. Это только начало моей работы. И если за пять лет сделано так много,.. Я ведь не стар еще. Я поглядел на его коричневое морщинистое лицо, сгорбленную фигу­ ру, большие со шрамами руки — и мне стало грустно. —• Приезжай через несколько лет, если не забудешь старого рыбака. Вижу, у тебя светлая голова. Ты умеешь видеть сердцем то, чего не видят глаза. Приезжай! И если закончу к тому времени эту штуку, ты все пой­ мешь сам. Хотелось бы рассказать тебе, да боюсь, слова спугнут вообра­ жение. Пока мечта не стала серебряной фигуркой, ее нельзя выпускать из сердца — улетит... И старик взял крошечное зубило, маленький молоточек на длинной ручке и несколько раз быстро-быстро ударил по слитку серебра величиной с мизинец. Чья-то судорожно изогнувшаяся, цепляющаяся за что-то неви­ димое рука проступила под острым лезвием зубила. Увлеченный работой, старик совсем забыл про меня, и я незаметно выскользнул из избы. Передо мною, как старинная серебряная чаша, лежал Байкал. Солн­ це уже поднялось, и гладь воды переливалась чистым живым серебром. Далеко-далеко сверкал ослепительным снегом зубчатый противополож­ ный берег. И мне показалось, что все это — одно из творений старика бу­ рята, случайно забытое им здесь, на берегу. ...Прошло много лет. Я уже почти забыл о старике и о его серебряном острове, и верно, никогда не вспомнил бы о них, если бы не случай. В большой пригородной деревне мне пришлось заночевать в доме мо­ его старого знакомого, учителя местной школы. В тот вечер его не было дома, и его отец, древний старик, тоже в прошлом учитель, взял надо­ мной шефство. Старый учитель оказался преинтересным рассказчиком, и мы засиделись за полночь. На дворе вьюжило, то и дело постукивало став­ ней, ветер завывал в трубе. А мы сидели под уютной лампой с огромным самодельным абажуром, графинчик душистой настойки стоял на столе, но оба мы были увлечены не столько графинчиком, сколько беседой. — Вот вы говорите, в искусстве непременно берется множество ф ак ­ тов, и фантазия автора смешивает их в один, так сказать, собирательный образ. Я, конечно, понимаю: типическое там и прочее подобное. А все же за основу сюжета автор берет непременно живой факт. Еще тепленький. И факт, случай из жизни, вдохновляет его. Только так! И даже самые фантастические сюжеты... Я знаю, вы сейчас из Гоголя приведете. А я вам — опять же из жизни. ...Это было давно, ой как давно! Минуло мне тогда что-то около пят­ надцати лет. Жил я на Байкале, в далеком рыбачьем поселке. И был у ме­ ня сердечный друг, сорванец^мальчишка, мой ровесник. Самостоятельный парень. И упрямый, как сам черт. А в ту осень пришлось ему стать кор­ мильцем в семье. Отец его купил билет на маленький пароходик и поехал на недельку в Усть-Баргузин по каким-то своим делам. И никто больше ничего не слышал ни о пароходике, ни об отце. Всю зиму искали следы по­ гибшего парохода — безрезультатно. Смирились. Привыкли, что частень­ ко обижал рыбаков Байкал. Вместо отца стал мой дружок сети ставить, омулька брать. А весна пришла, снежок подтаивать начал — понадобилось нам побы­ вать в соседнем поселке. Рано утром встали на лыжи, и еще затемно, по- морозцу, отправились в дорогу. Верст пятнадцать отмахали до солнца, да не берегом шли, берег у нас петлючий, а напрямик, по льду. Как взяли утром направление, так и старались не сворачивать. Не знаю, как уж нас