Сибирские огни, 1962, № 11

кадр, но не находил. Пропадала высота, великолепная десятиметровая высота редкостного бурелома. Едва начал снимать, сучок под ногой обломился. Должно быть, до низу было действительно далеко, потому что падал он долго. Его ударяло по бокам, по спине, по голове, а он только крепче держал камеру. Он сва­ лился, как на перину, на упругую подушку из мха, и так, лежа на спине, едва открыв глаза, вдруг увидел кадр: по черной причудливой сетке ко­ ряг, изогнутых странно и уродливо, как деревянные китайские божки, в параллельных лучах солнца двигались на огромной высоте четыре ма­ леньких отважных силуэта.,. Он схватил камеру и начал снимать. Когда его вытащили, он почувствовал боль в боку. Огромный кро­ воподтек, оставивший след до сегодня, достался ему в память о кадре, ко­ торым гордится кино. А нога... Он попросил краснощекую девушку-крановщицу поднять его на кра­ не, чтобы окинуть взглядом стройку с высоты птичьего полета. Приятно, когда в кадре чувствуется простор. В стальной корзине из-под кирпича он проплыл над строительной площадкой. Кадр получился великолепный. Он помахал девчушке, и корзина медленно поехала обратно. Когда ниж­ нее ребро корзины уже коснулось пола, его нога провалилась сквозь пов­ режденные прутья. Он закричал, но было поздно. Потом он увидел склонившееся над ним белое лицо крановщицы и крупные капли пота на ее лбу, у корней волос. Он подумал еще, что во время съемок, когда надо показать вспотевшего человека и его специаль­ но обрызгивают, капли растекаются по лицу и выглядят вовсе не так вы­ разительно, как эти, настоящие. В каждой матовой капле, дрожащей на лбу девчушки, он увидел свое лицо. Как жалел он позднее, что такой кадр тогда так и не удалось снять... Сани опять бежали плавно, и постепенно думы о сегодняшнем дне вытеснили воспоминания о трудно прожитой жизни, а вместе с ними и боль. Он опять думал о задиристых «мальчиках». Да, он их не любил. Но если уж кто говорил правду в глаза, так только они. Приятели-старики берегли его от резких суждений о его неудачных работах, а может, только себя берегли от ссоры с ним. «Мальчики» же резали напрямую. Они несли много вздора. Но в одном они были правы: мастер не может жить прош­ лыми заслугами, ему надо ежегодно, ежечасно, снова и снова завоевывать звание чемпиона мира. «Мальчики» правы: где-то в чем-то он отстал от самого себя, от себя прежнего. И наверное, дело вовсе не в том, что он стареет, что иссякает его энергия. Нет, он только утешает себя ста­ ростью! Дело в том, что он перестал чувствовать свой рост, а это чувство, свойственное детям и художникам, так окрыляло его! Он с удовольствием похлопал по ящику с отснятой пленкой. Ну, те­ перь держись, «мальчики»! Теперь вы увидите, что и в добром старом стиле, в его стиле, сдержанном и внешне неброском, возможны поиски и свершения, да еще какие! Обернулся Юрий. У него было крупное рябоватое лицо, острый с при­ щуром взгляд. Юрий улыбался. — Горы-то — как льдины... — показал он. — Увидел! — обрадовался Иван Алексеевич и, еще раз проверив, крепко ли стоит драгоценный ящик, тоже улыбнулся. З а много лет со­ вместной работы они научились понимать друг друга. ...Вот и к Юрию «мальчики» несправедливы. Они считают его вечным ассистентом, а он не только старше их по возрасту, но уже многое по-на­ стоящему умеет. Все его одногодки давно снимают самостоятельно и по-, лучают приличные деньги. А Юрий вот остался у Ивана Алексеевича в