Сибирские огни, 1962, № 10

Толик говорил еще что-то, но Федор уже не слушал. В ловушке! В могиле зажизо!! Воздух шипит еле-еле, значит, зажало. Толька врет про компрессор. «Кснец!». Колючие мурашки поползли по телу. В коленях стало пус­ то, так было, когда в детстве Васька столкнул его на проплывающую льдину. Федор еще и- еще лихог>а'точно ощупыг.ал стены своей могилы, наде­ ясь найти хоть какую-нибудь щелку, хоть какую-нибудь дырочку, он стал бы ее рыть, рыть, рыть!.. Но руки натыкались на ледяные непроницае­ мые стены. «Конец! Все!» К ^ п - и л а крупная дрожь... «Я ещ-е молод, я не жил, не дайте умереть! За что? Неужели конец? Не хочу, не хочу! Кто? Кто распоряжается жизнью, не отбирай ее у ме­ ня! с а что?!» ' Но вот в сознание ворвался голос: «Рамолчи! Слышишь, замолчи! Стихни зубы. будь человеком, слышишь! Тебя спасут, обязательно спа­ сут! Федя, милый, возьми себя в руки! Держись!». Федор отрезвел. «Что это? Схсжу с ума? Что это, кто это?.. Толик?!» — Я, Федя, я! Держись! Тебя стмывают! Не бойся, держись! «Да. держаться! Надо держаться! Не дрежать!» Но стоило чуть- чуть ослабить челюсти, как зубы начинали стучать друг о друга. «Это от холода. Нет, не от холода. Не дрожать» Но дрожь, крупная, как лихо­ радка. била и била помимо воли, вопреки желанию... В шлеме жарко от нехватки воздуха, а по лицу текли холодные струйки. Тело, перехваченное каменным обручем тяжести, деревенело. Ног уже не слышно. В чугунном звоне пухла голова. От тяжелых толч­ ков крсви в ушах Федор глох... Все труднее и труднее дышать, каменной плитой придавило грудь. «Вот так задыхался Ордынцев». От ужаса зашевелились волосы... Тупой кувалдой стучит в висках сердце, сейчас лопнут сосуды... Федор впадал в забытье. Видел залитые солнцем поля, синюю гряду Алтайских гор, нет, белую. «Белки». Снег, снег, сугробы снега. По пояс в снегу, холодеют ноги. Как вытащить ноги? Как попал он сюда, в эту заснеженную глухую пустыню?.. «Что это? Теряю сознание? Возьми себя в руки! Главное для водола­ за — держать нервы в кулаке». Кто это? Толик? Нет, Макуха. Макуха так говорил. И он даже не стонал тогда. Будь, как он! Будь человеком! Будь Человеком!.. Как Макуха. Как отец. Как Вася. Качнуло шлгм. «Воздух! Воздух идет!». Обдало жаром радости, но тут же пришла догадка. Этот воздух он сам стравил. И теперь большой воздушный пузырь плавает под днищем корабля, не находя выхода. Значит, плотно сел корабль. «Могила! Не думай, ни о чем не думай! Нет, думай, думай! О жизни! О солнце! Я еще увижу его. обязательно увижу! Я еще буду жить! Буду! Буду! Буду!..». Лейтенант Свиридов принял самое рискованное и самое верное ре­ шение: Бабкин до конца отмызает Федора, а потом обоих, без «выдер­ жек» наверх и немедленно в рекомпрессорную камеру. Но чтобы выпол­ нить это решение, надо обмануть Бабкина: он не должен знать, что рабо­ тает п°д водой неположенное время... ...Когда Федора подняли, он был без сознания и... седым. Раздевать было некогда, вот-вот обрушится на водолазов кессон­ ная болезнь., начнет душить, ломать... Степан ударом ножа вспорол на Федоре водолазную рубашку, и Фе­ дор вывалился из скафандра. Из другого скафандра тем же способом освободили Бабкина.