Сибирские огни, 1962, № 10
Ваня Берестов высвободил меня. По ночам, попервости, в поту просы пался — снились. Пошарю жену, засуну ей под мышку голову, и так сладко станет. Поглядывая хитро на ребят, мичман выколотил трубочку о толстый желтый ноготь. Любил Макуха порассказывать и быль и небыль, пора зить слушателей удивительной истсрией, а историями такими он был буквально набит сверху донизу. Ребята между собой так и звали его «Был случай». Потому что почти всякую историю мичман начинал со слов «Был случай». — Ты, Черданцев, на-меня не дуйся. Иной раз и лишку скажешь по долгу службы. Ты не все лови, что по воде плывет, а то такое поймать можно... Раньше не так еще бывало. Без мата команды не подавали. А крепкое слово, -оно... Вот помню... Был случай. Я тогда по первому году служил. На Балтике. Затонул наш корабль, а мы вокруг плаваем, как утята возле подбитой матки. И вот чую: слабею, тону: «Господи,— молю, — спаси душу грешную!» Ну и заорал со страху. А на моем тразерзе су довой поп саженками отмахивал. Услыхал батюшка меня да как рыкнет, аки лев: «Замолчи—утоплю!» Да как загнет в Марию-деву непорочную и ее-младенца. Верьте не верьте, а на душе у меня полегчало и сил прибави лось. Бог не бог, а все ж е служитель церкви помог. И вот — поди ж ты! — доплыл я до берега! И батюшка тоже. Потом мы опять на один ко-' рабль угодили. Только стал батюшка после этой купели заикаться. Осо бенно на службе, после похмелья. Начнет молитвы читать и заикается. Заикается, заикается, да как рванет без запинки во всех сорок мучени ков и двенадцать апостолов! Музыка! Шедевр! Матросы за животы хва: таются. Боцман, тот на молитвы, как на лекции ходил: изучал батюшки ны рулады. Списали батюшку в психический лазарет . А так ничего — ве селый попик был. — Мичман похрипел трубочкой, покашлял и сурово заключил. — Так что в нашем водолазном деле сентименты ни к чему. Они расслабляют человека. А мсре-то оно какое, Малахов? Толик, не поняв, чего от него хочет мичман, глянул в иллюминатор на величавое в этот час льдисто-синее море. — Красивое. — «Красивое», — снисходительно мягко улыбнулся Макуха и со гнал улыбку с лица. — Суровое оно. Ордынцева убило, помните? — По молчал, раздумчиво глядя в иллюминатор. — Видать, растерялся Ор дынцев и стравил последний воздух. Вот и... А в скафандре можно де сять минут жить тем воздухом, что остается после прекращения подачи его по шлангу. Успели бы... Главное — не теряться. Запомните, хлопцы, водолаз должен держать свои нервы в кулаке. Главное — нервы в кула ке держать! И осторожность. Осторожность, осторожность и осторож ность. Это не трусость. Осторожность — это часть храбрости. Скрывать нечего: опаснее нашей профессии нет. Допустим, пехотинец на передовой. Может в землю зарыться, когда туго, верно? Или вот взять летчика: под били — на парашюте спуститься. Все же шансы на спасение-есть. У под водника нет. Никто не поможет, только сам себе. И вот еще что: в про фессии водолаза нет пустяков. Все главное. С водолазным снаряжением надо обращаться, как с часовым механизмом. Перед спуском проверять каждый винтик. Клапаны в особенности.— Макуха бросил взгляд на Фе дора. — Но смерть — я называю вещи своими именами — смерть может притаиться не только в непроверенном клапане или в плохо закрученной гайке. Был случай. Со мной. Придавило шланг-сигнал грузовой стрелой. Чтс делать? Помощи ждать неоткуда, самому не поднять. Попросил я тогда спасательный конец, обмотался им и обрезал свой шланг-сигнал. Вытащили на спасательном конце. Растерялся бы — пропал. — И уже уверенно закончил. — Ордынцев погиб от растерянности. — Мичман" об
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2