Сибирские огни, 1962, № 10

¡воспитал вас с братом? — Пытливо взглянул на Федора.— Думаю вот все: что за поколение ваше? Кто вы? Были дети как дети, трудностей не знали, закалиться, вроде, негде было вам, и вдруг вот... На заводе фезе- ушники сталь варят, на фронте твои ровесники танки жгут... Экзамен держит ваше поколение. На аттестат зрелости. Каков ты? Василий, вро­ де б, ничего... Потом, на вокзале, отец все зажигал спички, забывая прикурить, и сурово глядел на сына: «Кто ты?» — Твердые губы под седыми пожелтевшими от махорочного дыма усами накрепко сжимали мундштук. А над перроном требовательно звала самая известная и суровая песня войны: Вставай, страна огромная, Вставай на смертный бой. С.фашистской силой темною, С проклятою ордой... ...«Вставай на смертный бой»,— шепчет Федор, стоя в дверях теп­ лушки и перебирая недавнее прошлое, и чувствует, как холодеет кожа « а голове. Эту набатную песню он не мог слышать без тревожного и сильного сердцебиения, без холодящей ненависти к врагу, без чувства растущей силы внутри себя... А Сибирь все разворачивала и разворачивала могучие просторы с суровой, родной до боли красотой и неоглядными далями под осенним холодным солнцем. Ребята не отрывали взгляда от этой земли; земли, за которую бьют­ ся их отцы и старшие братья, за которую им самим придет черед стать насмерть. Кто они — эти ребята, принявшие эстафету тревожной и суровой юности отцов? Той юности, когда двери комитетов комсомола забива­ лись досками и злой ветер рвал листки с корявыми и твердыми буквами: «Райком закрыт, все ушли на фронт». А сейчас? Опустели старшие классы. Ребята на год повзрослее уже воюют, есть и похоронные. А те, кто помладше... вот едут. Вот играет на Гитаре Женька Бабкин. Склонив чубатую голову, поет сильным и красивым голосом: Девушку из маленькой таверны Полюбил суровый капитан, Девушку с глазами дикой серны И с улыбкой .робкого дитя... Он совсем оморячился: щеголяет в тельняшке, неведомо откуда взявшейся у него, и велит называть его Жсуэой. Женька «капитанит» в теплушке. Ребята его обожают за то, что он весельчак и балагур. Фа­ сонистый Женька, правда, и лезет куда не надо, н<$ славный компаней­ ский парень. И красивый, черт! Кудрявый, смуглый и отчаянный, по гла­ зам видать. В общем, Женька нравился Федору, и Федор невольно под­ ражал ему. А вот Толик Малахов — сын новосибирского профессора — хрупкий, вежливый мальчик. У него юношески тонкая круглая шея и аккуратный пробор в белокурых волосах, а глаза совсем девчоночьи — ясные, голу­ бые, с длинными ресницами. Толик везет с собой книжку на немецком языке и читает ее запрос­ то, как русскую. Везет и французские книги. После случая с солью дер­ жится ближе к Федору и доверительно рассказывает;: