Сибирские огни, 1962, № 10

рестрелкой. Удивленные крестьяне останавливали косьбу и смотрели вслед мчавшимся тройкам. Видя, что дело не удалось, или расстреляв патроны,— преследователи вер­ нулись. Тройка с раненым и заключенным уже приближалась к Белгороду, когда уцелевшему жандарму пришлось вновь насторожиться: по дороге, перпендику­ лярной тракту, из недальнего леса, выехал всадник, одетый в штатское платье. Выехав на большую дорогу, он направился навстречу тройке. Это был молодой человек. Поровнявшись с тройкой, он внимательно всматривался в проезжавших и проводил их долгим пристальным взглядом. Жандарм сразу отгадал сообщника нападавших и потому держал револьвер наготове. Через несколько дней на вокзале в Харькове был задержан этот молодой человек, переодетый и загримированный. При нем найден револьвер, который он не успел пустить в ход, хотя, помнится, выражал по этому поводу сожаление. Это и был Фомин, которого судили за принадлежность к тайному сооб­ ществу и за участие в вооруженном нападении на конвой. Теперь приговора не помню; знаю только, что он был заключен, кажется, именно в ту самую централь­ ную тюрьму, от которой хотел освободить товарища. Вскоре он оттуда убежал, но неудачно. Несколько арестантов устроили под­ коп и пригласили Фомина к участию в побеге. Он снесся с «волей», и его должны были ожидать товарищи с одеждой. Действительно, как выяснилось впоследствии, его ждали очень долго, но что-то помешало участникам побега выйти в назначен­ ное время. Начинало светать, ожидавшие решили, что дело не удалось, и ушли. В это время Фомин выполз из норы, отправился на назначенное место и никого не нашел. Он был в одном белье, иззяб, продрог и скрылся в лесу без всякой на­ дежды. На следующий день его поймали. Эта была, кажется, уже 3-я его попытка к побегу. Раз он бежал из Киева очень удачно и попался уже только в Харькове. Другой раз из частного дома к тюрьме делался для его освобождения подкоп; теперь это было уже в третий раз. После этого слухи о Фомине совсем замерли. Никто не знал, где он и что с ним. Ходили, правда, толки о тайной казни, о пытках, толки, нередко какими-то сполохами пробегавшие в среде, заинтересованной участью заключенных. Всег­ да эти слухи о пытках и тайных казнях оказывались ложными,— до последнего впрочем времени. Пыток, конечно, нет и теперь и, к чести нашей родины, они, я уверен,— невозможны. Но тайные казни теперь возведены в систему: сначала они практиковались с соблюдением известной гласности, хотя и в стенах тюрьмы. Но уже подлый процесс Неустроева с Анучиным, в котором Анучин был и ист­ цом, и судебной инстанцией!,— явил пример очень близкий к тайной казни. Никто не знает подробностей процесса, и даже приговор, помнится, не был напечатан, по крайней мере не было упомянуто ни преступление, ни мотивы приговора. Те­ перь, говорят, казнен в Шлиссельбурге Мышкин, совсем уже келейно... Хотелось бы думать, что натура русского человека лучше, что этот факт не верен, что он будет опровергнут. Но пока — приходится считать его весьма и весьма ве­ роятным 2. 1 Иркутск, кажется, в 1882 году. (Прим. автора). Учитель Неустроев был расстрелян в Иркутске 9 ноября 1883 г. за пощечину, данную генерал- губернатору Восточной Сибири Анучину. (Прим. ред.) 2 На этом рукопись обрывается.