Сибирские огни, 1962, № 10

и своеобразном отождествлении образно­ сти художественной и образности неху­ дожественной. Принципиальная ошибка А. Бурова и его единомышленников со­ стоит в игнорировании качественной раз­ ницы между художественными и логиче­ скими образами. Теория отражения учит, что любая форма логического мышления, в том чис­ ле понятие, суждение, умозаключение, не лишена элементов образности. Но разве не ясно, что между отвлеченным понятием, скажем, понятием «героя-пат- риота», и художественным образом пат­ риота, скажем, образом Павла Корчаги­ на, существует качественное различие. В отвлеченном понятии отражается лишь общее представление о героиче­ ском служении родине, в понятии нет конкретных, индивидуальных признаков, тогда как в образе Павла Корчагина от­ ражается конкретная судьба героя-пат- риота, его жизнь, поступки, мысли, чув­ ства, настроения. В образах Олега Коше­ вого, Мересьева, Семена Давыдова, Ки­ рилла Извекова тоже отражается жизнь, поступки, чувства, мысли, настроения, но все это у каждого из них разное, не­ повторимо особенное. О б р а з н о с т ь , п р и с у щ а я а б с т р а к т н о м у п о ­ н я т и ю , т е м и о т л и ч а е т с я о т о б р а з н о с т и х у д о ж е с т в е н ­ ной , что, в сравнении с последней, она обща, отвлеченна, абстрактна, лишена живой конкретности, наглядности, инди­ видуальности. Сказать, что любая образность есть образность, и на этом шатком основании отвергнуть образную специфику искус­ ства, значит сказать банальную фразу, которая ничего не дает для понимания существа интересующего нас вопроса; существо же это состоит не в том, что образы одинаковы, а в том, что образы научно-логические отличаются специфи­ ческими особенностями от образов худо­ жественных. Невозможно без серьезной натяжки ставить на одну доску образы художест­ венные и научно-логические и делать выводы: художественная образность не­ специфична для искусства, поскольку на­ ряду с ней существует образность неху­ дожественная. Монография академика Тарле «Напо­ леон» не лишена, конечно, элементов образности. Но разве не ясно, что образ Наполеона, созданный автором «Войны и мира», обладает неповторимым качест­ венным своеобразием в сравнении с об­ разом того же лица в научно-историче­ ском исследовании? Дело здесь, конечно, не в том, что Лев Толстой и Тарле отли­ чаются друг от друга масштабами свое­ го таланта, а в том, что сама природа таланта того и другого качественно раз­ лична, как различна природа созданных ими образов. Суть интересующего нас вопроса состоит именно в этом. В отличие от логического или научно- теоретического художественное отраже­ ние характеризуется наглядностью и кон­ кретностью. Стало в известной мере трюизмом, что образ, выражающий от­ влеченное, абстрактное содержание, не является истинно художественным. В. Белинский не раз подчеркивал ту мысль, что художник не терпит отвлечен­ ных представлений, творя, он мыслит образами, а любой образ только тогда и прекрасен, когда определенен и вполне доступен чувственному восприятию!. Продолжая анализ особенностей науч- но-логического и образно-художественно­ го мышления, нам представляется целе­ сообразным рассмотреть художествен­ ные произведения, темы которых подска­ заны научными исследованиями. В рассказе «Четверть лошади» Г. Ус­ пенский говорит о толстых и скучных томах статистики, отражающей жизнь в м е р т в ы х цифрах, нулях, нуликах и дробных числах (т. е. о математических абстракциях), и об искусстве, которое должно «перевести» содержание стати­ стических данных с языка мертвых цифр на язык ж и в ы х художественных о б р а з о в . «В изданиях статистического комите­ т а ,— замечает Успенский, — рассказа­ на цифрами та «сущая правда» на­ шей жизни, о которой мы совершенно от­ выкли говорить человеческим языком, и нужно только раз получить интерес к этим дробям, нулям и нуликам, к этой вообще цифровой крупе, которою усея­ ны статистические книги и таблицы, как все они, вся эта крупа начинает прини­ мать человеческие образы и облекаться в картины ежедневной жизни, то есть начинает получать значение не мертвых и скучных знаков, а, напротив, значение самого разностороннейшего изображения жизни»2. Говоря о том, что крупа статистиче­ ских цифр может принимать человече­ ские образы и облекаться в картины по­ вседневной жизни, Г. Успенский имеет в виду лишь возможность перевода на язык художественных образов того, что статистическая наука отражает в виде отвлеченных цифровых выкладок. Примером воплощения «цифровой крупы» в живые человеческие образы и является рассказ «Четверть лошади», повествующий о тяжелой судьбе безло­ шадных крестьян Авдея и Авдотьи. Ус­ пенский увидел за цифрами хорошо ему знакомую реальную жизнь, судьбы мил­ лионов людей, об ужасах существования которых он знал помимо статистических исследований. В статистических исследо- 1 Разумеется, это не означает, что любая кон­ кретность тождественна художественности. 2 Соч. Г. У с п е н с к о г о в 2 томах. Т. 2, СПБ, 1897, стр. 187.