Сибирские огни, 1962, № 10

Савва КОЖЕВНИКОВ ВСТРЕЧА С КОРЕЕЙ Мы прилетели в Корею в сумерки. Пейзаж менялся каждую минуту. Не успели налюбоваться необычными для нас красками вечера, как ночь опустила со всех четырех сторон черные занавегы. Пока таможенные работники оформляли документы, корейские друзья при­ гласили нас, делегацию советских писателей, в здание аэровокзала. И вот здесь, в узкой продолговатой комнате с низенькими восточными столиками, поэт Пак Пхар Ян дал мне коробку спичек, чтобы прикурить первую в моей жизни корей­ скую сигарету. На этикетке коробки были изображены зажженный факел, шес­ терня, раскрытая книга. Конечно, нетрудно было догадаться, что символизировал этот рисунок. Но я сказал себе: не будем забегать вперед... В Пхеньян мы въехали в тот час, когда глаз ухватывал только асфальт, бе­ жавший в свете фар под колеса автомашины, электрические фонари на улицах и мягко лившийся свет из окон домов. Какая досада! Хотелось сразу же 'увидеть город. Какой он, столица нашей дружеской страны? Около гостиницы серебрилась в свете фонарей старая-стэрая ива. Мы рас­ прощались с писателями, встречавшими нас, сказали: «спокойной ночи» старой иве, дотронувшись до ее мягких поникших ветвей и поднялись на лифте в свои комнаты. Я стою у окна моего номера на четвертом этаже; Ночная темнота густа и не­ проницаема. На ветру покачиваются уличные фонари и выхватывают на мгно­ венье то угол дома, то полукруг асфальта. На той стороне реки, на фоне ночного неба горят лампочки на макушках башенных кранов, то там, то здесь вспыхивает фиолетовое пламя электросварок. Не засыпал, значит, Пхеньян! Или, может быть, он так рано проснулся? Са­ мый темный час бывает перед рассветом. И вот на восточном небосклоне забрез­ жило. Побледнели огни электросварок, лампочки кранов, а потом одновременно погасли уличные фонари. На тротуарах появились первые пешеходы. Осторожно, как бы боясь нарушить тишину, пробежал, приглушенно шурша шинами, первый автобус. С добрым утром, Пхеньян! Гостиница всеми своими окнами повернута к Тэдонгану — главной реке го сударства. Река блестит и искрится на солнце и, кажется, зовет к себе. Мы здоро­ ваемся с древней ивой и под ее молчаливым присмотром идем к реке. Тэдонган встречает нас прохладой и каким-то невнятным говором. С каждой минутой голос реки становится громче: начался прилив, светлая вода меняет течение, поднимает­ ся, вспучивается, топит каменистые отмели, острова. Мы садимся на гранитные ступеньки набережной, прислушиваемся. Что шеп­ чет Тэдонган, о чем он рассказывает? Вспомнился роман Хан Сер Я, названный именем этой реки. В романе рассказывается о страшных днях Пхеньяна, когда он был превращен в развалины заокеанскими цивилизованными дикарями. Тэдонган представился тогда писателю могучим пульсом, который сливался с биением серд­ ца припавшего к земле бессмертного города, как живой символ победы, будил и поднимал людей: идите встречать новый день, скоро взойдет солнце! Где-то здесь, на берегу Тэдонгана, писатель увидел на пепелище старую жен­