Сибирские огни, 1962, № 10

Женька больше не поднимался. Поскуливая, он забился в угол и за­ ж а л голову в руках. Степан шагнул к Жигуну и встал плечо к плечу. И сразу ж е рядом со Степаном встал Толик. Худенький, с тонкой. ;неей. Федор шагнул к ним. И Мухтар, оставаясь в машинном отделении, — все-таки был рядом» с ними. Недаром ж е он — вот сейчас — неожиданно и вопреки прави­ лам снова подтвердил звонком: «Есть полный вперед!» И Федор будто очнулся ото сна и вдруг с беспощадной всеобнажак> щей ясностью понял, что это — последние секунды его жизни. Но не страх, нет, не страх ощутил он в своем сердце, а что-то вели» кое и грозное. Он выпрямился и стал большим и сильным. Рядом — такие ж е — стояли друзья. Федор смотрел на врагов и видел их маленькими, очень маленькими. Как в перевернутом бинокле. Он видел врагов несчастными, обреченными, бессильными перед ни­ ми — советскими моряками. Немцы вдруг загалдели , засуетились у пушки. «Не выдержали!!!» — со злым, отчаянным торжеством подумал Федор. Презрительная улыбка коснулась его губ, и он отвернулся. Ему не хотелось больше видеть врагов, копошившихся где-то там, у ног. Чувст­ вуя узкое, твердое плечо Толика, Федор смотрел вдаль. Туда, где была видна светлая береговая полоска Родины. — Был случай... — сказал вдруг Степан. Сказал, будто невпопад, но все поняли, что он вспомнил мичмана Макуху. Ослепительное свлнце вспыхнуло перед глазами, горячая тяжелая волна захлестнула сердце. Проваливаясь куда-то в черную пучину, Федор еще успел почувство­ вать, как злые осколки рвали его, ставшее чужим, тело... Субмарина поспешно погрузилась в море: со стороны Кильдина шли наши «морские охотники». ...Боль сковывала все тело, страшная, парализующая. Придя в себя, Федор не сразу понял, где он и что с ним. Он захлебнулся от мелкой на­ крывшей волны, судорожно закашлялся, и это окончательно привело- его в себя. «Жив!» Мысль, что он случайно уцелел и каким-то чудом держ ался теперь на доске, вошла в мозг раскаленным зазубренным осколком. Следую­ щей мыслью было: «Где ребята?» Вокруг багрово-серая стынь. Никого... Страшная, смертная тоска сковала сердце. Равнодушно подумал он о собственной гибели. Но тут же заставил себя: «Плыть!»