Сибирские огни, 1962, № 9

К началу вечера мы опоздали. Четверо дежурных изо всей силы держали входную дверь: старались не пустить посторонних. Мы поднялись наверх. Возбужденные танцами, студентки-третьекурсницы сбегали вниз по ступенькам, заглядывали в буфет, покупали разрезанную булочку-бу­ терброд с тоненьким ломтиком масла, булочка сухо крошилась, они запи­ вали ее лимонадом и снова бежали танцевать. В одной из аудиторий, облокотившись на черные длинные столы, сидели шахматисты: они тоже — на вечере молодежи. В зале—танцы. Динамик хрипло и отчаянно рассказывал о «двух сольди». Новинка... Возле рояля среди однокурсников стояла Лилька. Она делала смеш- ливо-серьезные замечания двум скульпторам, изображавшим Моцарта и Сальери по рисунку Врубеля. С Лилькой я еще ни разу не танцевал. Заиграют вальс — приглашу. Хотя «Моцарт» и дурачился, звуки у него из-под пальцев вырывались гудящие, злые. Паясничать ему надоело, он несколько раз особенно сильно ударил по клавишам и заиграл вальс. Я направился к Лильке, но ее уже пригласили. Увидев меня, она стрельнула глазами: «Как? И ты здесь?» Я спустился вниз. Подменил дежурных у дверей... Узнал, что несколь­ ко студентов пятого курса делают наброски друг с друга. Пошел к ним. В аудитории горела большая лампочка. Ребята склонялись над аль­ бомами, и 'резкая тень дужкой пересекала переносицы. Легкую, полупроз­ рачную тень от нависшей прядки волос можно чуть-чуть трогать боковой частью тонко отточенного карандаша... Лучше на шероховатой бумаге-— штрих получается матово-бархатистым. Я рисовал. Касаться полутеней не хватало терпения, я подчеркивал тени на щеках, прокладывал их ступеньками на губах. Рисунки получа­ лись рубленными, грубыми. Так я еще никогда не рисовал!.. Потом я позировал. Сидел посредине комнаты на табурете. Долго. Невыносимо долго —• минут сорок. Слышалась музыка. По коридору сту­ чали девчоночьи каблуки. Ну зачем я пришел на этот дурацкий вечер? Зачем влез в артель ри­ совальщиков? Разве мне до них? В полуоткрытую дверь протиснулись Лилька с Аллой. Хотя бы мол­ чали. А то ходят у ребят за спинами, комментируют. — Виктор, он тебя оскорбляет таким рисунком. Тут мальчик какой- то. А ты выразительный натурщик. Похож на скульптуру Шадра «Бу­ лыжник —• оружие пролетариата». Лилька смотрела на меня и сияла, будто перед ней — не я, а клум­ ба с цветами. Увидела на табуретке мой альбом, взяла его. — Я посмотрю, — не спрашивая, а как бы сообщая, сказала она. Неряшливой показалась мне перетянутая красной резинкой черная обложка альбома в Лилькиных руках. Был я с ним на вокзале, на рынке, под тесовым навесом книжного ки­ оска, в дождь, когда там набилось много народу... Лилька перевертывала листы и словно шла за мной следом по ходу случайных заметок. Выражение ее лица менялось. — Эти головки ты рисовал сейчас?.. — Да. — Все твои рисунки похожи на тебя. Настроением... Из серии «Быв­ шие каторжане»... — Положи альбом. — Пожалуйста... Конечно, кто же любит критику?..