Сибирские огни, 1962, № 9

мне. Но в слабой улыбке и тихих серых глазах не было прежнего задора. Чувствовалась в ее молчании взрослая, выношенная с годами тактич­ ность. Я смотрел на эту невысокую женщину в застиранной кофточке, на руки ее в черных трещинках и думал: столько лет прошло, а Надя по-пре- жнему старше меня, старше и мудрее, значительнее в своих будничных заботах. Когда мы уже собирались домой, она долго лазила по кустам, рвала смородину. Я видел, как она снимала с безлиственных веток налитые красной прозрачностью бусинки смородины и осторожно сыпала их на разостланную косынку. Вышла из кустов мокрая, исцарапанная, виновато улыбнулась, пото­ му что заставила ждать. Надя набрала ягод в ладонь и протянула мне: — Вить, пробуй... Крупные малиновые ягоды кислицы, с едва заметными прожилками, свежие, сквозные в своей прозрачности, сделали Надину ладонь красивой и молодой. Надя бережно завязала косынку с кислицей и положила ее в хозяй­ ственную сумку. Для ребятишек... Она проделала все это почти машинально, не увидела в красных бу­ синках смородины той праздничности, которой поразился я. И я представил, как приедет она с поля домой, начнет что-то гото­ вить ребятишкам (днем они без присмотра по улицам бегают, на совести старшей сестренки), а дня через три перестанет ездить на покос, вернется на ферму, чтобы подниматься каждый день в четыре утра и выходить к Черному озеру, куда пригоняют колхозное стадо на дойку. Будет малень­ кими сильными кулачками выдавливать из коровьего вымени теплое молоко... Забросав сеном бричку, мы возвращались домой. Мальчишка-конюх гнал лошадей, бричка вихлялась, выплескивала из узких выбоин воду. Мелькали жилистые листики подорожника с тугими высокими метелочка­ ми... Надя вытирала с уголка губ и подбородка капельки грязи. Украдкой взглянув на меня, спросила: — Сколько же тебе еще учиться-то, Вить? — Два года... Три уже отучился. — В деревню-то, наверное, не вернешься? Отвык? — Пожалуй, не вернусь... — Вот все вы так. Пришел из армии и •— в город. Что здесь, в дерев- не-то? Грязь одна. А бабы везут. Им не привыкать. Как во время войны впряглись, так по сей день из борозды не вылезли. — А мне казалось, что теперь больше мужчины пашут на тракто­ рах... Сам видел. Надя улыбнулась. — Правда... Немножко полегчало. — И налогов теперь у вас почти нет. — Тоже правда... • — Теперь вам только жить и жить. — А мы уже свое отжили... — Это почему же? — Бабий век, сам знаешь,— не долог. — Ну, скоро муж придет... — Скоро... Через полтора года... Ждать бабы умеют. Было бы ко­ го.— Она помолчала и закончила, будто самой себе сказала: — Только бывает, Витюша, и ждать-то не очень хочется. Я удивился ее горькой откровенности и спросил: