Сибирские огни, 1962, № 9

ли все у него держится на контрасте? Не потому ли торчащие в правом углу вершины сосен написаны чем-то почти черным. Кажется, сажей га­ зовой!.. Я копировал картину... Я повторял каждый мазок... Небо внизу Левитан написал мастихином — получилась удивительно свежая смесь красок. Этот прием я повторить не мог, но цвет все-таки нашел. А вот со­ сны написать черным нельзя, поэтому они у него только намечены... Копию продавать не хотелось, но, завернув ее в холст, я пошел в ко­ миссионный магазин. В очереди на прием стояли женщины с узлами, в цветастых крепдеши­ новых платьях. Жирными локотками они облокачивались на прилавок, и узенькие свернувшиеся пояски врезались в широкие талии... Директором комиссионного магазина оказался низенький толстый мужчина в расстегнутой на все пуговицы рубашке. По красной директор­ ской груди бежали капельки пота. Ему было жарко... Он дружелюбно по­ смотрел на меня, потом на картину и спросил: — А это что? — Сосны. — Разве они такие? Что ты, сосны не умеешь рисовать? — Это копия с картины Левитана, — сказал я. — Ну и что? Сам понимаю. Но для продажи-то сосны мог бы получ­ ше нарисовать. Сколько же ты за нее хочешь? — Пятьсот рублей. — Не загибай, — сказал директор. — Ты видел на витрине у нас кар­ тину? В четыре раза больше твоей, и то стоит всего четыреста. Там действительно стояла копия с картины, на которой была изобра­ жена розовая женщина у мраморной чаши с цветами. На розовой женщи­ не синела газовая накидка. Мою копию оценили в триста рублей. Через день ее поставили на верхнюю полку, наклонив на стену. Она блестела. Я узнал ее по багетной раме... Копировать больше не могу. Прошел месяц — картину не покупают. — Не хочешь двигать искусство в массы, — иронизирует Петька. — На галстук ты себе заработаешь разгрузкой пульмановского. Собьешь немножко пальцы — не беда. Социалистическое искусство необходимо де­ лать руками рабочего человека... С проверки экзаменационных работ Петька вернулся позже меня. По­ ложил свернутый трубочкой рисунок на книжки в шкафу, живописную работу и эскиз бросил на кровать. Впервые за годы учебы Петька полу­ чил тройку по композиции. Он налил в чайник воды, раскрыл в коридор дверь и начал разжигать примус. Примус то громко шипел, то, захлебываясь, умолкал. Петька про­ тыкал закопченной проволочкой отверстие горелки, примус испуганно подпрыгнул и захлестал синими струями огня в дно чайника. Петька пил чай молча, уставившись в одну точку на столе. Когда под­ нялся, спросил: — Твою работу по живописи отобрали в фонд? — Да... Он скептически покрутил свою композицию в руках. — А вот я опять убедился, что не Илья Ефимович, не-е-ет, я не Репин. Потом посмотрел на мой вечерний пейзаж. — Ты не считаешь, что это стоит КуиндЖи? Тогда объясни странное отсутствие «лунных» красок? Я перевернул пейзаж и засунул его между кроватью и стенкой.