Сибирские огни, 1962, № 9

Выше по ступенькам — парк. Фонтан и клумбы в тени, только по вер- ишнам деревьев скользят яркие золотистые полосы. От каштанов тоже ис­ ходит еле ощутимый холодок. Я иду через парк, думаю о своей первой большой композиции, кото- ,рую скоро допишу. Она стоит в комнате, у простенка, между моей и Петькиной кроватями. Моя экзаменационная работа за третий курс. Вот уже полмесяца она не дает мне покоя. Каждый день я вношу в нее что- нибудь новое... Петька свою композицию еще не начинал. — Какой смысл представлять работу такого большого размера? — говорит он. — Я отделаюсь картиной в два раза меньше твоей. И напишу •ее за три дня. Петька продолжает готовить уличные зарисовки для газеты. ...Я люблю как пахнут краски на палитре, когда их выдавливаешь из тюбиков и они с легким потрескиванием накручиваются жгутиками. Хо­ лодную тень под мостом я взял без белил, и она кажется прозрачной. Еще раз убедился — не всегда нужна лепка мазками, сколько неожиданного хранит в себе способ лессировки!.. А цвет спокойной, литой массы воды мне никак не дается. Я выхожу на набережную. Чугунные перила набережной холод­ ные, река далеко внизу — неподвижная и тяжелая, как растекшееся зеркало. На том берегу, на пляже, огни. Отражаясь в воде, они огненными шаткими буравчиками всверливаются в бетонную стену набережной. Наверху мост, переброшенный в синюю темень противоположного -берега. С моста смотрят на воду люди. В ярких огнях фонарей маленькие •парочки кажутся игрушечными. Через чугунные перила набережной любители-рыболовы бросают ог­ ромные накидки в воду и, придерживая скользящую по перилам круче­ ную бечевку, бегут вниз по течению. Метров через двести выбрасывают на мокрый асфальт светлые извивающиеся селедки. Накидка с металличе­ ским грузилом иногда шлепает по прохожим. Они отскакивают, но тут же, остановившись, смотрят, как выбирают рыбаки из спутанных ячеек ■блестящих пучеглазых рыб. , Я полюбил набережную и этот город. Я прожил в нем уже почти три года. Я заканчиваю третий курс. Но еще как мало я умею!.. Очень слож­ но, трудно, тягостно предчувствовать, что сумеешь, и знать, как до этого пока далеко. Я мысленно спорю с Петькой. Я доказываю ему, что там нет насилия над собой, где сознательно держишь себя в напряжении, доби­ ваясь однажды поставленной цели. Я с завистливым любопытством пред­ ставляю Петькины этюды — непринужденные, легкие — и понимаю: так я сейчас не напишу... Но спор начат. Начат не только с Петькой. Пусть мне двадцать шесть. Нас, двадцатишестилетних, на курсе пять человек, остальные во­ семнадцатилетние мальчишки и девчонки. Ребятишки могут позволить се­ бе вечернее безделье, а нам некогда. Но вот я тоже прогуливаюсь! Отдыхаю. «Набираюсь впечатлений». Думаю... Думаю, как о чем-то дерзком и нереальном, о Лильке. Пленерная практика Виктор Владимирович, преподаватель живописи, сообщил: — Выходим сегодня вечером на катере. Смотрите, побольше берите