Сибирские огни, 1962, № 9

— Никак не назвался. Со временем, говорит, если приятные будут Наташе такие мои знаки чувств, она сама узнает. — А какой он? — заторопилась бригада. — Какой из себя? К ра ­ сивый? — Волосы само красивые. Белые... мягкие... ээ... обходительный! Коровам глотки почесал... Сидят девчата над подойниками и перекликаются. — Может, он из Вакариной! — ближнюю деревню вспоминают. — Или из Синичкиной кто в отпуск пришел? — Это надо же такой специальный нежный подход к девушке по­ иметь! — Летчики — они вообще... лирицкие. — Олька Остроушкова под­ черкнула. На всю дойку толковища у них хватило. И после дойки. И на другой день! А на третий — опять рога у коров цветут. — Приходил? — К Миронычу подскочили. — Ага. Из колочка вывернулся, поздоровался и опять... вот. Тревожно бригаде жить стало. Вот и не волк вокруг стада ходит, а тревожно. — Ты, Наташка, — советуют, — записочку в букетик и тоже... на рог. Скорей свидетесь. Ведь он, поди, обуглевел от таких нахлынутых чувств! — Еще что выдумаете! — вздерет припухлую губку Наташка. — Ме­ ня на краковяк приглашают, и то не тороплюсь разбежаться. Сказал — «а», скажет и «б». — Какое же «б» у вас должно произойти, если от одного «а» душа растворяется, — посоловеют глаза у Ольки Остроушковой. Интересная тоже девчонка... Глаза, понимаешь, зеленые! На щеках, на носу веснушки, ротик умильный — такая лисичка-сестричка рыжая. И вот, не будь эта Олька простофиля, приспособилась девка после доек за костяникой уходить. Вроде за костяникой, а сама со стада глаз не сво­ дит. И устерегла! Прибегает перед обеденной дойкой на отгон, корзинка пустехонька. — Дуры мы! — кричит. — Почему так? — А вот придет стадо — понаблюдайте за мной. Изображу лов­ кость рук... Коровы с цветами опять идут! Олька, ненароком будто, возле Ми- роныча очутилась. В ловкий момент запустила руку в карман плаща и достает оттуда, навиду у всех, разноцветные нитки-малюне. — Видали летчика? — спрашивает. — Ка-а-ак?.. — А вот так! — зверьком глянула она на Мироныча. — Вот так у нас... Своими глазами, подружка, видела, как этот изуит цветы собирал, а потом на рога их навязывал. Сличите нитки! Подбежали к Вербе, к Прокудаихе — цвет в цвет ниточки. Вот это «бэ» так «бэ»! — Ты что же... дядя?! — с нехорошими глазами окружает Мироныча бригада. — С какой целью такую фальсификацию? — Мне это... — растопырил пальцы Мироныч. — Мне это летчик предпоручил... Выходной он сегодня... нитки дал... Врать-то он не горазд, мужик, совсем не горазд. Ну и на перекрест­ ном допросе сознался: — Не хотел я, Наташа, чтоб ты уехала. Потому и предпринял. Гре­ шен, девки. — Дуры мы! — заревела Олька.