Сибирские огни, 1962, № 9

Рука останавливается. Или не писать? На соседа по койке, на товарища? Не унизительно ли это? Нет, не унизительно! И заканчиваю: «Прошу принять строгие меры, иначе, вовремя не одернув, он может со­ всем распоясаться и совершить еще больший хулиганский поступок». Поворачиваюсь, гляжу на Рыжуха. Он еще спит, натянув по самые глаза одеяло. На узком розовом лбу две мягкие складки, закрытые от виска прядью редких волос. Дышит тяжело, несет водочным перегаром. Сую заявление в карман и натягиваю брезентовую одежду. От угла окна протянулась к койке желтая полоса с крутящимися з ней светлячками. Ага, значит, солнце уже выкатилось из-за гор. В комнате по-утреннему прохладно. — Э-эй, вставай, — тормошит Володя Рыжуха. — По-быстрому. Я сую за пазуху полотенце, сбегаю к Енисею. Мне сегодня хочется умыться не под краном, а в реке. Над водой курится туман, вдоль берега бродит седой мужик в болотных сапо­ гах и забрасывает в реку наметку на длинном шесте. — Вчера вечером два тайменя вынул. Ноне что-то не того, — говорит он, тряся снастью. За мужиком ходит босой красноногий мальчишка в солдатской фуражке, по­ званивает котелком, в котором плещется несколько мелких ельцов. Седые и красные скалы опрокинулись в Енисей и дремлют в его темных во­ дах, угрюмые и величавые. Я плюхаю на плечи, на спину, на живот ледяную воду, а мальчишка спраши­ вает: — Дяденька, вам жарко? — Угу, — отвечаю и смотрю, как по рукам и плечам рассыпаются синие пу­ пырышки. «А может, не передавать?» —нащупываю в кармане заявление. В блоке подробно рассказываю Алексею. Тот поправляет кепку, сдергива­ ет резиновые перчатки, сплевывает, опять натягивает перчатки. — Допрыгался. Парень пятнадцатью сутками обеспечен, — кривит он губы. Не пойму, то ли одобряет он мое намерение, то ли осуждает. — Дело твое, ты как там хочешь. А мы предварительно прочешем его на собрании. Гайку сами подкрутим, и так, чтобы на всю жизнь. Вечером все звенья нашей бригады плотно набили дощатую будку, пред­ назначенную для хранения инструментов, рукавиц и резиновых перчаток. При­ шел мастер Валерий. Алексей поставил посредине, у столба, табуретку и прика­ зал Рыжуху: — Садись. Рыжух, ссутулясь, протолкался из угла, сел. — Так вот, товарищи, дела какие, — начал Алексей, прищелкивая пальца­ ми — признак того, что бригадир очень расстроен. По крыше будки тарабанит крупный дождь, шипит горячая труба. — Откройте дверь! Задохнуться можно. — Дела такие... черные, как деготь, — продолжал Алексей, нацеливаясь глазами на Рыжуха, потом на меня и на Валерия. — Между своими, сами с со­ бой скандалить? А если бы дело до драки дошло? То что? Э-эх... и говорить-то с вами стыдно. Если уж поскандалить... Ну, допускаю... Или подраться даже... Бы­ вает. Так уж из чужой бригады... Как в Греции... — Но-но, не заговаривайся, — перебивает мастер Валерий. — А я про что? Я про дружбу и сплоченность. Про дружбу и сплоченность в бригаде. Говорить тут долго нечего... — А как он тебя, прямо сразу начал оскорблять, что ли? — с подозрением выдвигается вперед лобастый здоровяк с хриплым голосом, про которого расска­ зывают, что он уже на десяти стройках побывал и нигде больше полгода не за­