Сибирские огни, 1962, № 9

можно, знают, как рождалась ¡первая жизнь на -земле. А мы нарушаем древний по­ кой. Странно, никто из нас не чувствует себя чудо-богатырем. Нам кажется, что мы в этой грохочущей ночи маленькие, никудышные, какие-то потерянные... А мо­ жет, оно и должно быть такое чувство, ведь мы лицом к лицу с миллиардами лет. Вылущенные куски ржавой скалы сбрасываем в железный двухкубовый ящик. Крановщик Иван Пойда, худой, тихий, вылез из своей кабины, огляделся и сказал: «Поможем, чем можем». Это о нем многотиражка дала заметку «Человек широкой души», а через два дня его портрет поместила краевая газета. Автор за­ метки рассказывал: «Не раз мне приходилось встречаться с Иваном Михайловичем Пойда, подолгу говорить на самые разные темы. И Пойда поражал меня очень честным, трезвым подходом в оценке любого события. Он никогда не повышает го­ лоса, но в каждом слове звучит такая убежденность, что слушаешь его, не переби­ вая, стараясь запомнить каждую фразу». Не ¡знаю, так ли это, но все мы знаем, что этот тридцатипятилетний мужчина долго был на Иркутской, а здесь выбросил из котлована своей отличной машиной сотни тысяч тонн грунта. Я думаю: а если бы всех, кто с нами ¡работает, в нашу бригаду включить. Вот теперь Пойда работает, помогает нам, чтобы ¡не сидеть без дела, ожидая, пока мы нагрузим ящик, делает это -по своей охоте. А если бы он был в нашей бригаде, то -был бы и материально заинтересован, да и помощник -его захотел бы тогда порабо­ тать с ломом или лопатой, а то воя сидит и только и знает, что курит. А когда бе­ тон идет, помощник ¡крановщика мог бы принимать бетон из самосвала, тогда бы не ставили мы специального человека на приемку. Словом, при наличии сегодняшней техники и сегодняшней организации труда, надо всюду на стройках идти на созда­ ние комплексных бригад. В тресте «Сибнефтехиммонтаж» в бригаду монтажников ввели и мащинистов-трубоукладчиков, электросварщиков и даже бульдозеристов и мотористов. Не испугались такой новинки. Однако вначале слышались реплики: «Да что вы!», «Мыслимо ли!». И что же? Производительность в бригаде, сформи­ рованной по-новому, выросла на пятьдесят процентов, а зарабатывать люди стали в день по десять рублей и больше. Вот где возможность обставить среднего амери­ канца с его хваленым материальным уровнем. Дрожит скала, дрожит воздух, точнее — то бело-сероватое, что занимает мес­ то воздуха, дрожат ноги, дрожат перепонки в ушах, дрожит в глазах и в голове. Хочется упасть на камни или просто опереться на лом, на анкер и забыться от это­ го скрежета лопат, перестрелок отбойных и бурильных, шипения пробивавшегося цце-то в шланге сжатого воздуха, от этих осточертевших желтоглазых бесстыжих прожекторов... Разговор ребят кажется далеким, каким-то чужим, не касающимся ни того, что мы тут делаем, ни даже того мира, в котором мы живем. Конец августа. В Сибири это уже почти осень. Но нам — июль. Наши рубахи хоть выжимай. Осень с ее стынью, идущей с Енисея, мы чувствуем лишь когда, наконец-то, сядем перевести дух и по нечаянности задремлем, тогда вдруг обнаружишь, что скала под тобой ледяная. Набрасываю на голову капюшон от плаща и перетягиваю проволокой по са­ мым ушам. На меня смотрит Белка и делает то же — закупоривает уши. Но — на­ прасно: не помогает. Не помогает избавиться от впечатления посаженного в грохо­ чущую каменную бочку. Ночь стискивает со всех сторон, и нет -больше мира, кроме этого пятачка, пла­ вающего в молоке. Белка минуту стоит, опершись на кривой черенок лопаты, свет прожектора падает на ее рот и подбородок, и подбородок кажется бронзовым, а на щеке ле­ жит густая тень от капюшона. И подзывает меня как-то загадочно и таинственно: — Повторяй за мной: Хлопотливые звуки земные в темноте полуночной иные. В них особенные известия. К ним прислушиваются созвездья.