Сибирские огни, 1962, № 8

Я прошел метров триста по шпалам и сбежал с откоса на узкую тро­ пу. Разлапые кедры, заросли черемухи и жимолости, дымчатый костер заката... Где-то на этой тропе следы босых ног моего детства. «Хочешь, Валя, я расскажу тебе все, что знаю об этой тропе? Расска­ жу про дикие заросли смородины у ключей, на россыпях. Про то, как чо­ кают и уркают белки в ветвях кедровника. Про добрые охотничьи зимову- шки, где всегда сушник у печи, а на грубых полках — соль и спички, что­ бы не пропал человек в тайге... Это тропа моего детства, тропа первых радостей, первых усилий, первых опасностей, и она вела к тебе, Валя. Хочешь, Валя, я расскажу тебе про таежный рудник среди крутых безлесных сопок, про молибденовую гору, про подростка-откатчика, тол­ кающего вагонетки во тьме старого штрека... Это тоже дорога моего детства, дорога раннего возмужания и труд­ ного хлеба военных лет, и эта дорога вела к тебе, Валя. Валя, я расскажу тебе про свои три фронтовых года, про то, как полз из фашистского кольца по мерзлой, изрытой бомбами земле, волоча пере­ битую ногу, и про горящий танк моего друга, — про пути моей юности, пути войны, которые вели к миру, свету, любви — к тебе, Валя! Я расскажу тебе про годы труда, утрат, надежд, срывов — про вечер­ нюю школу, забытые формулы и правила, про университет и про счастливые, горькие годы в Москве... И этот путь, путь взрослых, вел к тебе, Валя, только к тебе. Я расскажу тебе самое трудное и самое горькое — про Ирину. Про то, как красивой и умной девушке вдруг надоело все: мои конспекты, мои боксерские перчатки, мои воспаленные от книг глаза, и весь я— я сам. И как она, почти войдя в мою жизнь, вдруг ушла — просто, разумно, спо­ койно. Я расскажу тебе, Валя, обо всем — все в моей жизни вело к тебе! Нет, разве хватит времени на все! Я расскажу тебе о главном: как ты молода, как нужна тебе крепкая, верная рука — на твоей тропе, на нашей тропе, — как я буду любить тебя... Слушай же, Валя, слушай, девочка со зверушкиными глазами, слу­ шай, дочь паровозного машиниста Сигаева...» Все было не так. Все было совсем по-иному. — Уй, Толя, замечательно ты придумал: взял и разыскал меня. С ума сойти — пятнадцать лет... Я какая была тогда — вот такая, да? Мы сидели у входа в шпалорезку на слежавшемся за многие годы холмике опилок — опилки сухие и теплые от дневного солнца. Валины волосы перехвачены сзади узкой тесемкой, тесемка выпуска­ ет тугой и пышный хвост. Это по моде. А не по моде — веселые завихруш- ки на лбу и у висков, выгоревшие на солнце. Серое клетчатое платье, белый воротник, синий жакет — какая ты нарядная, Валя Сигаева, — не для тайги, не для шпалорезки, не для без­ людной ночи твой наряд. — Ты думаешь, Толя, я ничегошеньки не помню! А вот и помню. Ты мне — помню!—конфеты-подушечки принес, блестящие и полосатые, как пчелки. Сама сосу и куклу угощаю: «Самые лучшенькие, самые вкуснень­ кие»... Видишь, ты забыл! Валя заглянула мне в глаза — близко-близко были от меня неровные, припухлые в уголках губы.