Сибирские огни, 1962, № 8

Что-то вдруг сломалось в Лазареве, и он, повернувшись, бросился вон из табельной. Я стоял у склада рядом с путями и поджидал Коноплева — он приво­ дил себя в порядок у Никанорова. Рядом со мной путейцы торопливо, с пристуком и перезвоном, разби­ рали свой нехитрый инструмент — лопаты, грабли, метлы, костыльные молотки, костыльные клещи. Самые громоздкие и увесистые инструменты рабочие складывали в тележку — модерон. Модероны катили по одному рельсу, они были одно­ колесные (точно аисты на одной ноге, казалось мне в детстве, и я все вре­ мя ожидал: вот-вот опустится второе колесо.). Посредине двора, ласково поглядывая на меня, командовал путейца­ ми Каримулин, и от него веяло добротой и спокойствием. Будто ничего не произошло в табельной несколько мгновений назад. — Первая бригада на исправление толчков— хорошо делать, чтобы люди как по пуховой перине ехали. Вторая бригада — брусья сменить, настил покласть. Третья бригада—стрелку на щебенку. Быстро, краси­ во, прочно — как отцу родному — так делать! Каримулин, мягко ступая на полусогнутых ногах, подошел ко мне,, желтоватые глаза его оглядели меня пытливо и ласково. — Тебе, товарищ, хорошо знать надо, какой Петр Модестович чело­ век. Его чуть локтем толкнуть — отойдет, переталкиваться не будет. Ду­ маешь: трус, боится, да? Нет, не боится. Никого, ничего не боится. Позови на помощь: эй, Никаноров, деньги дай, совет дай, дай плечо — тут же придет. Все даст, надо — грудью от беды заслонит. Нет, ничего не боится. Он хочет, чтобы везде, вокруг, человек другом, товарищем, братом был... Толкать человека — дело простое, характера не надо —нахальство на­ до, острый локоть надо, а помочь — мужество, ум, душу надо... Береги та­ кой человек, крепко береги! Я бы хотел, чтоб государственный закон был: беречь! Я бы хотел, чтоб вокруг хорошие люди, чтоб не локтем, чтоб с ду­ шой, с сердцем... Понятно сказал? — Да. Понятно. Спасибо. — Ну, не сердись, я побежал — бригаду догнать... И он протянул мне широкую, жесткую и добрую ладонь. Двор опустел, когда из квартиры мастера вышли Коноплев, Никано­ ров и Куркин. Они вышли из уличной двери — не через табельную. Там. в табельной, Валя все еще успокаивала Полину. А с мальчиками оста­ лись тетки — Настасья и Ксения. Мастер с путевым обходчиком приостановились, закуривая. Коноп­ лев медленно побрел ко мне. — Слушайте, Василий Иванович, — услышал я негромкий голос Ни­ канорова, — болт выпал на восемьдесят пятом, как раз где новые шпалы... — Я же проходил совсем недавно, все болты на месте. Вы не беспо­ койтесь, Петр Модестович, я сейчас же пойду болтить... — Ну, ну, а то утречком я проходил, приметил... Куркин смущенно пожал плечами, и они пошли ко мне. — Куда, Толя, двинем? — беспечно спросил Коноплев, остановив­ шись сбоку и не глядя на меня. — На какой путь ставить дрезину? Правая скула у него припухла и посинела, губы вздулись. Ничего се­ бе кулаки у «трудящего пёпла»! Я встретился взглядом с Никаноровым. Мастер выжидающе смотрел на меня. И Куркин тоже. Чего же я думаю! — На четный, Санька, и гони к блокпосту! Конечно же, к старому отцовскому дому! — Вы уж без меня...— сказал Никаноров. — Не могу, дела тут —