Сибирские огни, 1962, № 8

— Я говорю: вот я ничего в жизни не достиг. Школу окончил, и тут же, после экзаменов, через пути перешел и— в депо, учеником слесаря, потом слесарем. Так и пошло. На путеукладчике работал, теперь води­ тель мотовоза... Работаю, правда, не хуже других, а учиться дальше не потянуло... Изленился... Вот только теперь, когда Сима ушла,— от тоски снова за книгу взялся... А ты — на фронте, за границей был, окончил пединститут, Высшую партийную школу. И от тебя тоже ушла? — Да, ушла. Казалось — вот-вот, уже будем вместе — и ушла. По­ тому что все это ни при чем. Даже ни при чем, что ты губастый, а я хромой... — А что же при чем? — с тоской сказал Коноплев. — Уходят — и всё. От красивых к некрасивым, от молодых к ста­ рым, от добрых к злым, от академиков к студентам! Даже от трезвых к пьяным. Впрочем, и наоборот тоже. — Моя-то, говорят, не промахнулась: выбрала себе красавчика! — с ненавистью сказал Коноплев. — Попадись он мне... — Ты всегда был скорый на расправу. Помнишь, с тебя кто-то кепку содрал, и ты с барабанным бухалом за мной гонялся! Ты сначала разбе­ рись! — Вспомнил шестой класс! Конечно, Симу я обидел... Что ж я, не по­ нимаю? Нехороший я, когда выпью, а пить бросить не могу... И, словно стыдясь этого признания, Коноплев продолжал с ожесто­ чением: — А она тоже: хвать ребенка и—прощай. Могла бы и стерпеть разок- другой, Люся бы разве так сделала? Она всегда с Борькой по-доброму. Я раз в перерыв к ним завернул, дело было, второпях без стука дверь- раскрыл, она Борькину голову в ладонях держит: «Ты мой муж, ты мой друг, ты мой учитель, ты мой ребенок!» У меня сердце, будто подъемник, ухнуло. Зачем пришел — из головы вылетело! На Борьку, как он вернул­ ся с войны, ведь взглянуть страшно — поуродовало, не дай боже! А Лю­ ся, глянь, какая красивая! А любит Борьку, без оглядки любит! — А Борис что — тоже пьет? — Ты давай без педагогики! Может, еще и лекцию прочтешь! Я молчал. Вдали, по левую руку, показался длинный одноэтажный ряд доми­ шек. Направо, на пригорке, пламенели красные дома железнодорожни­ ков. Рельсы впереди пошли от крестовин вразбег, разветвляясь, расхо­ дясь и сходясь, словно начали между собой веселую и долгую игру... — Толя, знаешь, почему я не хотел с тобой... — Ну? — Здесь она где-то, Сима моя! — Вот здесь, в Топтугарах? — Не знаю точно. Но здесь где-то. Не к тетке она. Сюда она уеха­ ла... с красавчиком... со своим. А мне ее увидеть — как с поезда на пол­ ном ходу... Понимаешь? — Понимаю. А ты так: будто не с поезда, а на поезд! Меня отвлекло одинокое полуразрушенное здание. Оно точно укры­ лось за сыпучими холмами опилок, желтеющих, как речной песок. Да это' же старая шпалорезка! Раза два мы ночевали здесь с отцом, возвращаясь, с охоты. Теперь шпалы не делают на месте — привозят готовенькими, на­ резанными, с завода — шпалорезка никому не нужна. Раздался певучий звук рожка. Мы подъезжали к переезду. Шлаг­ баум был закрыт. Справа, у маленького домика — переездной будки, - выставив желтый развернутый флажок (путь свободен) стояла ладная- высокая женщина. Она была в тонком ситцевом платье, в сапогах, просто­ волосая.