Сибирские огни, 1962, № 8

ственной жизни, к характеру литератур­ ного творчества медицинское понятие «болевого порога». Чем терпимее паци­ ент относится к своему страданию, тем, говорят, выше у него болевой порог. Для больного такая слабая восприимчивость великая удача, но писателю, замечает автор «Ледовой книги», при недостатке таланта и высоком болевом пороге, без­ надежно надеяться на успех. Прекрасно сказал Ю. Смуул: «У нас, писателей, болевой порог должен быть не высоким по отношению ко всему во­ круг, что болит и вызывает боль. Хоро­ шо, если людские горести мучают нас, прорываются к нам беспрепятственно, становятся частью нас самих, скребут по нашим сердцам. Тогда мы, правда, ско­ рее изнашиваемся, раньше седеем, тогда в нашей жизни нет подлинного покоя, но жить иначе нет смысла». Всем духом своего творчества В. Тен­ дряков как бы подтверждает, что жить иначе нет смысла. Но в этой емкой гума­ нистической теме писатель облюбовал особую область, его преимущественно привлекает процесс морального накопле­ ния и морального износа человека. В этом отношении благодатнейший ма­ териал представляет превосходная по­ весть «Суд». Чего стоит хотя бы фигура старого медвежатника, бесстрашного охотника, запутавшегося в замысловатых сетях моральной казуистики и распла­ тившегося тяжким нравственным надло­ мом своей, до того цельной, наивно-бес­ хитростной натуры. Но повесть эта была уже исследована во многих критических статьях, поэтому целесообразнее обра­ титься к новому произведению писателя, к его повести «Короткое замыкание». Действие повести начинается в восемь вечера, точнее — без десяти минут, а заканчивается за пять минут до Нового года. Управляющий энергосистемой Иван Капитонович Соковин просил го­ стей собраться пораньше, он не любил съезда точно к столу, ибо повеселиться следует и до выпивки. Но в тот момент, когда Иван Капитонович радушно рас­ пахивает перед гостями входную дверь, -це-то среди заснеженного поля, на од­ ной из опор высоковольтной линии обор­ вался могучий провод, захлестнул со­ седние линии и вырвавшееся пламя про­ резало окружающую тьму. Произошло короткое замыкание. Авария. Как раз перед Новым годом город поглотила тьма. Мастер острого сюжета, напряженной драматической ситуации, В. Тендряков прибегнул к проекции этого «короткого замыкания» на судьбы людей. И тут про­ изошло аварийное перехлестывание- ха­ рактеров, и тут вырвалось негаданное пламя, и тут яростно посыпались искры, осветив в людях их, до того затененные черты. В творчестве В. Тендрякова экспрес­ сия сюжета возникает из напряженности поставленной автором нравственной, проблемы, событийная ткань служит уяс­ нению душевных ценностей героя. Это своеобразие художественной манеры В. Тендрякова сказалось и в его новой повести. За четыре часа до нового года Иван Капитонович еще полон самоуверенного азарта. Он заявляет, что служит богу энергетики и поэтому жизнь свою про­ жил удачно. Язвительную реплику сына Вадима он с досадой парирует: «Ах, я не упомянул — любовь к человеку! Да. здравствуют высокие слова! А слова ос­ таются словами. Моя любовь к машинам, она весома, вещественна». Вадим заме­ чает, что если столь весомую любовь ма­ шины выносят, ибо они железные, то люди гнутся. Но уже за пять минут до новогоднего тоста, когда на задумавше­ гося Ивана Капитоновича начал наплы­ вать праздничный стол с блюдами залив­ ного, поросенок с петрушкой в зубах, в голове пронеслось беспокойное, тревож­ ное: «Через пять минут Новый год, три­ ста шестьдесят пять дней. Как их про­ жить? Стоит подумать». События последних четырех часов с такой силой обрушились на каменную душу Ивана Капитоновича, что и ее не­ сокрушимая порода дала трещину, а за трещиной проглянуло нечто живое, чело­ веческое, нечто растерянное, способное задуматься над тем, как дальше-то жить. Житейскую философию Ивана Капи­ тоновича сформулировал, с почтитель­ ным восхищением, плановик Шацких. Он отвел упрек в узости. Глядите, с ка­ кой запальчивостью защищает он своего начальника: «Целеустремленность при­ нимается за узость. На плечах Ивана Капитоновича в каком-то смысле благо­ получие не одного миллиона людей. Шутка ли... Вблизи трудно окинуть взглядом грандиозное, люди обычно ви­ дят частности, единичные случаи: такой- то Петр Сидоров обижен, такой-то Сидор Петров несправедливо обойдем. Ворочая громадой, Иван Капитонович неизбежно кого-то придавит, неизбежно по чьим-то судьбам пройдут трещины, чья-то жизнь расколется. Что ж, прикажете над каж­ дым случаем лить слезу, ломать руки, собирать, склеивать, нянчиться...» Знакомая нам идеологическая уста­ новка касательно щепки — неизбеншой жертвы при рубке .леса. В недавнем прошлом народ оплатил кровью и потом подобную масштабность восприятия ис­ тории. Поэтому и неудивительно, что со­ ветский писатель по-новому задумался над ценностью человеческой жизни, по­ этому и с особой значительностью зву­ чат для нас в новой Программе партии нелюбезные Ивану Капитоновичу высо­ кие слова, посвященные правам чело­ века. Иван Капитонович — типичное порож­ дение изживаемого нами периода «мас­