Сибирские огни, 1962, № 8

Бюрократ убаюкивает свою совесть тем, что в данную минуту действитель­ но нет еще воможности удовлетворить справедливую претензию трудящегося, больше того, он негодует на жалобщика, посмевшего обеспокоить его несвоевре­ менным требованием. А слова Н. С. Хру­ щева учитывают всю сложность кон­ фликта: фактическую трудность удов­ летворения требований советских граж­ дан и полнейшую справедливость этих требований. «Бюрократа это повергает в негодова­ ние», а вот Маркс некогда выразился, что «стыд—это своего рода гнев, только обращенный вовнутрь»'. Сергей Голиков отлично понимает первостепенное значе­ ние Волго-Дона, но он не заматеревший бюрократ, а коммунист, поэтому невоз­ можность удовлетворить потребность хуторских детей в молоке повергает его в негодование, в стыд, но в смысле, подразумеваемом Марксом. Беспокойст­ во партийной совести не разрешает Го­ ликову укрыться за «объективными воз­ можностями», этой железной формулой пустого сердца. Поэтому он с такой страстью и порывается найти кратчай­ ший выход из создавшегося положения. И даже если попытка его окажется тщет­ ной, наши симпатии с ним, с его пылом, с его беспокойством, с его нежеланием примириться. Ведь Голикоз — антипод Кире Георгиевне. Той при п ;рвой же тя­ гостной встрече захотелось отбыть куда- то подальше, в Рио-де-Жанейро. А стыд, обращенный вовнутрь, пригвождает Го­ ликова ко всему тому, что требует разре­ шения, помощи, вмешательства, заботы. Он весьма осведомлен в том, что если лес рубят—щепки летят, но д л я с е б я не ищет в этом успокоения, ибо дети должны быть сыты. В этом он не сом­ невается. Есть ли тут противоречие? Да, есть! Но это то самое противоречие, коим и движется жизнь. Ведь когда Н. С. Хрущев разглядел рост самосознания в требовании совет­ ского человека предоставить ему квар­ тиру, разве не ясно было, что мы дейст­ вительно не имеем возможности немед­ ленно и полностью удовлетворить нужду в жилье. Но ведь и сама эта потреб­ ность так остро возникла в результате роста самосознания наших граждан. Рос­ сия лапотная на печи валялась, тряпьем укрывалась, а Россия всеобщего средне­ го образования, Россия коммунистичес­ кая уже не совмещается с убогостью жи­ лья. Не будь у нас окончательно размыт контингент «темных людей», неграмот­ ных, забитых нуждой... не возникла бы нетерпимость к углам, подвалам, избуш­ кам, баракам, не возникла бы острая тя­ га к отдельным добрым квартирам. ' К . М а р к с и Ф. Э н г е л ь с . Соч., т. 1, М.. 1955, стр. 371. Наши общественные противоречдя,, даже архипрогрессивные, все же явля­ ются столкновением желаний и возмож­ ностей. И как всякое столкновение, онс влечет за собой томления роста, боль преодоления противоречий. Вот эта-то святая, благородная боль общественной ответственности и саднит сердце Сергея Голикова. Председатель райисполкома Орлов рассудком вполне разбирается в приро­ де противоречий,, но именно это а дает ему возможность отнести отсутствие мо­ лока у хуторских детей на казенный счет — на себя вину взвалить он отказы­ вается. • Достоевский тиранил наши сердца же­ стокой диалектикой жизни. Его герой от­ казывался оплачивать будущее всемир­ ное блаженство хотя бы единой слезой невинно замученного ребенка и, как из­ вестно, возвращал свой входной билет. Но эти муки совести отнюдь не явля­ лись всего лишь выдумкой величайшего художника мира. Теории страдания воз­ никали в сознании людей на протяжение многих веков только потому, что в них сказывался жестокий опыт народных масс, то бунтовавших против страдания, то вынужденных притерпеться к нему. За спиной советского человека опыт всемирно-исторической революции, для победы этой революции он шел на вся­ кие жертвы, но именно потому, что исто­ рически уже не способен «притерпеться к страданиям». В этом и состоит вели­ чайшее завоевание нашей революции, трудовой человек уверовал в свое и с ­ т о р и ч е с к о е право на счастье! Человек частнособственнического ми­ ра еще способен обрести свое счастье в личной удаче, но на историческое пра­ во процветания он уже не претендует, ибо отлично понимает: чем . круче вверх вывезла его кривая, тем щедрее кем-то было оплачено слезами и кровью его вознесение. Весь смысл сегодняшней программы партии заключен в призыве: «Все для человека, все во имя человека», этом историческом закономерном развитии на­ шего старого революционного пароля: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Так мы снова возвращаемся к пробле­ мам совести, личной ответственности и художника за все радостное и все горь­ кое в жизни. Подлинный художник всегда воплоща­ ет в своем творчестве совесть народа. Отсюда интимная связь художника со своим временем, — взволнованный собы­ тиями наших дней, он проверяет свое служение народу, проверяет своего героя беспощадным судом совести. У В. Тендрякова, привлекательнейше­ го писателя современной советской лите­ ратуры, нерв его творчества, его пафос —в моральном испытании героя. В «Ледовой книге» Юхан Смуул весь­ ма удачно применил к явлениям обще­