Сибирские огни, 1962, № 8

зам произведении В. Фоменко. Секре­ таря райкама Голикова совесть побужда­ ет разобраться «в качестве кого он жи­ вет в районе». Зоотехнику Голубову вполне искренний, но весьма облегчен­ ный революционный азарт позволяет воскликнуть по адресу своих же товари­ щей колхозников: «Вот и строй с этими подонками коммунизм!» Старик колхоз­ ник Лавр Кузьмич, еще в гражданскую войну потерявший ногу в боях за Совет­ скую власть, заявляет: «А нам надо знать, как жить завтра. Только без брех- ни знать!..» И верный этому требованию говорить «без брехни», писатель воссоз­ дает действительность во всей ее слож­ ности и неприглаженности. И именно та­ кая действительность становится нам близкой и родной. Роман «Память земли» свидетельству­ ет; что в области искусства отказ от ис­ пользования «бугоркового» метода, как средства уклонения от схватки, приводит к победе. В этом отношении заметным явлением сегодняшней советской литературы ста­ ла повесть Г. Владимова «Большая ру­ да». Бесстрашием правды, напряженно­ стью нравственного чувства повесть эта верна нашим лучшим традициям. Боль­ шая руда обнаружилась в карьере лишь после того, как долгими вереницами ма­ шины упрямо и утомительно вывозили пустую породу. С большим искусством Г. Владимов ведет «вскрышные работы» и вокруг простого советского парня Вик­ тора Пронякина,. прежде чем под при­ чудливым нагромождением пустой поро­ ды блеснет «большая руда» в просыпаю­ щемся сердце этого паренька, не подо- ¡ревавшего, какими залежами героизма оно было полно. Вокруг суровые, ершистые люди, они не умеют изъясняться парадными сло­ вами, даже высокие чувства прикрывают нарочитой грубостью. И все это, живое п подлинное, искрится радостью, дымит­ ся кровью, оно становится родным нам и волнующим, ибо будоражит нашу со­ весть, заставляет соизмерять и свою жизнь с жизнью Виктора Пронякина, первым повезшим «большую руду»... Несколько лет тому назад один заме­ чательный авиаконструктор, искренне уверовав, что писатели слабо осваивают в своих произведениях героические ха­ рактеры только потому, что не встреча­ ются с ними в жизни, предложил позна­ комить художников с целой группой лет­ чиков — отменных героев. Обычное наивное заблуждение, будто главное затруднение для писателя кроет­ ся в розыске подходящей натуры. Со стороны всегда кажется, что любой по­ жарник, самоотверженно вытащивший из горящей квартиры перепуганную ба­ бушку — готовый литературный герой. Остается лишь бойкими словами зафик­ сировать его подвиг. Но тогда любой авиаконструктор мог бы попутно со своей основной работой, в порядке общественного энтузиазма, снабжать героическим сырьем весь наш Союз писателей. Не происходит подоб­ ное только потому, что драматург Н. По­ годин действительно прав: литературный характер — всегда открытие, к тому же открытие в ы с т р а д а н н о е всем на­ пряжением духовных сил художника. Да, ничего не поделать: творческий ТРУД — наслаждение и гордость, но и на этом ратном поле победу приходится вы­ страдать, добыть щедрой кровью. Дру­ гого пути пока нет. И вряд ли киберне­ тика тут поможет. Н Лесков некогда рассказывал, что' тайный советник Мережковский привел к Ф. М. Достоевскому своего сына, по­ желавшего посвятить себя сочинитель­ ству. Ознакомившись с первыми опыта­ ми молодого человека, Достоевский на­ звал их сущими пустяками и заметил, что настоящий писатель должен уметь страдать, должен быть готовым к страда­ нию. На что тайный советник обиженно заметил, что если страдать, то нет ника­ кого резона быть писателем. Достоевский выгнал вон сановного папашу с его сыном. Необходимость выстрадать свое худо­ жественное творение нам никак не удаст­ ся отнести к пережиткам капитализма. Вместе с беспокойством совести, мы на верняка захватим с собой в коммунизм и эту гордую муку творчества. Человек, не искушенный в вопросах специфического, х у д о ж е с т в е н н о - г о творчества, наивно представляет се­ бе героя в готовом состоянии, отработан­ ным во всех деталях. Тогда как подлин­ ный мастер вначале смутно, а потом лишь яснее и яснее начинает различать своего героя сквозь заветный «магиче­ ский кристалл» творческой фантазии. Ибо сам-то герой не неподвижная ми­ шень, а нечто весьма подвижное, живое, изменяющееся и поэтому всегда в какой- то степени явление загадочное. Чем на­ сыщеннее художественный образ, тем более захватывает нас процесс его раз­ гадывания писателем, следом за кото­ рым в процесс разгадывания и узнава­ ния втягивается и читатель. Искусство — всегда открытие, нега- данность, оно немыслимо вне у д и в л е - н и я, ему противопоказаны обусловлен­ ность ответов. Так нас «удивил» и образ Голикова, секретаря райкома из романа В. Фоменко. Необычный секретарь? Но про «обычного» нам с большей достовер­ ностью смог бы доложить товарищ, веда­ ющий «руководящими кадрами». Да мы и сами выскажемся о нем с исчерпыва­ ющей полнотой. Даже некрологом завер­ шим свой обстоятельный отчет, отметив в нем, что товарищ, конечно, «сгорел на работе». Все это мы говорим решительно без всякой иронии. И с подлинным уваже-