Сибирские огни, 1962, № 8

Я настолько обрадовался этому сообщению, что на другой же день сообщил читателям «Волжской коммуны» о том , что «установлен первый населенный пункт на пути скитаний Ярослава Гашека от Самары к Симбирску. Это — Зубча- ниновка»'. Позже выяснилось, что я поторопился. Оказывается, в Зубчаниновке Н. Ка- ноныкин жил не в восемнадцатом, а в двадцать первом году. И Гашек, разумеет­ ся, там не мог скрываться. Эту существенную поправку внес сам Михаил Пав­ лович. «Насчет Зубчаниновки,— писал он мне,— я ошибся. Брат приобрел там дом значительно позже. В июне восемнадцатого года он жил в поселке под названием «Дача», неподалеку от того места, где я теперь живу. Об этом сообщила Минен- ко-Орловская. Она ждет вашего письма». Внук Дементьевны Ольга Ксенофонтовна не заставила себя долго ждать. Она быстро откликну­ лась на мое письмо. Теперь с ее слов я узнал, что когда белочехи захватили Са­ мару, она вместе со своей старенькой няней Дементьевной жила на пустующей каноньгкинской даче. Сюда с часу на час должен был явиться человек, выдающий себя за полоумного сына немецкого колониста из Туркестана. Девушка посвятила няню в свою тайну. Если кто-нибудь поинтересуется го­ стем, она должна разыграть роль бабушки не совсем нормального внука, приехав­ шего из Ташкента, где в молодые годы Дементьевна работала на текстильной фабрике. Гость появился на даче, когда начало темнеть. — Разрешите представиться? — произнес он негромко,— а где моя наре­ ченная бабушка? Не мешает облобызаться с ней публично, потому что я уже при­ влек внимание дикарки из племени зевак (он жестом показал в сторону глазею­ щей толстой купчихи, выглядывающей из окна соседней дачи). Дементьевна выбежала к своему «внуку». Тот звонко поцеловал ее в обе щеки. «С тех пор, как гость переступил порог нашего дома,— писала Миненко-Ор- ловская,— у меня все время возникало чувство, будто я где-то видела его и даже будто с ним было что-то связано приятное в моей жизни. Раздумывая над этим, я побежала в погреб за закуской. А когда вернулась ¡и отворила дверь в столовую, гость уже сидел за столом в дядиной пижаме. И вдруг, точно молния блеснула: «Редакция, чешский комиссар Красной Армии, спор о Льве Толстом!» Я выронила из рук банку со сметаной: Гашек! В это время залаяла собака. Я выглянула в окно. Во двор входил чешский офицер в сопровождении двух солдат. Старший лейтенант шел, как подагрик. Бы­ ло видно, что он основательно выпил. — Что вам угодно, господа? — спросила я, спускаясь с крыльца. — Проверка документов. Я объяснила, что это дача члена самарского правительства и что кроме меня, бабушки и ее дефективного внука, который пришел ее навестить, здесь больше никого нет. — Желаю глядеть,— офицер занес ногу на ступеньку. Я загородила ему дорогу.— «Не имеете права, наш дом неприкосновенен. Мы будем жаловаться». А дальше все произошло в чисто швейковской манере: дверь за моей спиной отворилась, солдаты переглянулись и прыснули от смеха. На пороге стоял Гашек. Босой. В пижаме и подштаниках. Вытянувшись во фронт, он прикладывал руку к непокрытой голове и сиял, как полуденное сол­ нышко. — Бог знает, господа, как это чертовски трогательно. Лежу я, отдыхаю с до­ роги, и вдруг слышу, как ангельскую музыку, ваши чешские голоса. Вы, конечно, ко мне, от господина Чечена? Не дальше, как сегодня утром, я послал рапорт о спасении офицера доблестного чешского войска. И вот вы уже здесь! Осмелюсь спросить, какой награды удостоили меня его превосходительство за спасение чеш­ ского офицера и в какой батальон меня приказано зачислить? Офицер был явно ошарашен. Я предложила ему зайти в гостиную. Оставив солдат у дверей, он молча последовал за мной в дом. — Теперь, господин обер-лейтенант, я имею честь подробно доложить вам о своем подвиге.— Гашек поднялся, снова встал навытяжку перед офицером.— Всю жизнь я мечтал совершить что-нибудь героическое. Хотел поступить в солдаты. К 1 «Волжская коммуна» К® 181 от 31 июля 1960 г. «Этим ли путем шел Ярослав Гашек».