Сибирские огни, 1962, № 8

Но как их найти? Ведь с тех пор прошло более сорока лет. Да и могли ли они запомнить одинокого путника, просившегося на ночлег? Гашек, надо думать, не представлялся Гашеком. Наоборот, он вынужден был, как и его любимое дети­ ще, Иозеф Швейк, носить маску мнимого идиота, рассказывать по всякому пово­ ду и без повода разные забавные истории. Немытый, нечесаный, придурковатый, с блуждающей улыбкой на лице, он бродил по селам Поволжья. Именно таким он мог запомниться волжанам. Но, опять-таки, для этого нужно знать, каким путем шел Гашек из Самары в Симбирск. В письме к Салату он не назвал ни одного населенного пункта. Много путей и дорог ведут из Самары в Симбирск. По какой же из них шел Гашек? В каких населенных пунктах — русских, мордовских, татарских — он на­ ходил приют? Все это интересовало и интересует ,многих друзей Гашека. Решил прибегнуть к помощи куйбышевской газеты «Волжская коммуна» и областного радио. Рассказал о цели поисков, а радиокомитет обратился к своим слушателям с призывом: «Может быть, среди вас найдутся люди, помнившие Ярослава Гашека по совместной борьбе в революционной Самаре? Может быть, живы те, кто летом во­ семнадцатого года встречал на пыльных дорогах Самарщины странника, разыгры­ вавшего из себя полоумного сына немецкого колониста? Может быть, отзовутся те, в чьих домах и избах чешский писатель находил радушие и гостеприимство, издавна присущее волжанам?» Откликнулись немногие. Это были люди разных возрастов и профессий. Ва­ силий Лаврентьевич Трусиков, бывший боец 1-го Самарского советского полка, сообщил: он видел Гашека на красноармейском митинге. Его представил собрав­ шимся Валерьян Владимирович Куйбышев, тогдашний председатель Самарского ревкома. Он говорил о чешском ораторе, как о большом друге Советской рес­ публики. — С первого взгляда,— вспоминает Трусиков,— нам полюбился этот заме­ чательный человек. Голос у него был негромкий, а выступал здорово: с шуточка­ ми, прибауточками. Весело было его слушать. А как Гашек самарскую анархию разыграл? — На том же красноармейском митинге? — Нет. Раньше. Когда только в Самару приехал. Об этой истории'я узнал позже. Кроме большевиков, в Самаре действовали тогда меньшевики, эсеры, бундовцы, анархисты, максималисты. Однажды Гашек попал на митинг к анархистам. Стоило только председателю объявить, что высту­ пит представитель чехословаков, как зал дружно зааплодировал. А когда Гашек сообщил, что у себя на родине он состоял в такой же партии — анархисты устро­ или ему овацию. После небольшой паузы Гашек заявил, что это была ошибка его молодости, что он навсегда порвал с анархистами и что чешские пролетарии, находящие­ ся в Самаре, будут вместе с большевиками защищать первые завоевания Октября. Разочарованные анархисты стали прерывать оратора репликами. Посыпались угрозы. Гашек отбивался. Его остроумные ответы вызывали в зале хохот. Он на­ столько овладел аудиторией, что -большинство присутствовавших проголосовало за предложенную им резолюцию. Оля-Огонек Выла у меня на примете одна бывшая комсомолка, теперь уже пожилая жен­ щина, будто бы прятавшая Гашека от белочехов. В молодости ее звали Оля- Огонек. О ней мне рассказал Петр Минович Матко в день моего отъезда в Куйбышев. К сожалению, ни ее фамилии, ни адреса он сообщить не мог. В Куйбышеве поговорил с Федором Гавриловичем Поповым, журналистом и видным историком, автором книги о разгроме самарской учредиловки. — Оля-Огонек! — повторил задумчиво Федор Гаврилович.— Мало ли таких Оль было тогда в комсомоле. Знали бы фамилию — ответил бы. Набираюсь терпения. Ищу старых .самарских коммунистов и комсомольцев. В Куйбышеве их по пальцам можно перечесть. Многих, кто остался в живых, судь­ ба разбросала по городам и весям. Поговорил с теми, кто осел на Волге, и получил примерно такой же ответ, как и от Федера Гавриловича. Обратился в областной комитет партии. Там мне посоветовали поговорить с В. А. Кожевниковой, старшим редактором книжного издательства: Кожевникова,