Сибирские огни, 1962, № 8

В Куйбышевском областном государственном архиве сохранилось несколько номеров этой газеты. Гашека в них не нахожу. Может быть, в других номерах он печатался, которых нет в архиве? Обращаю внимание на две подписи, стоящие в конце номера. Оказывается, у самарской газеты было два редактора — Григорий Цвиллинг и Максим Адель- сон. Навел о них справки в Куйбышевском союзе журналистов. Цвиллинг умер в год окончания Великой Отечественной войны, Максим Адельсон здравствует. Где его искать — не знают: ведь прошло так много лет. Адельсон! Напрягаю память... Кажется, среди старых московских журнали­ стов я встречал эту фамилию, но с добавлением — Вельский. Может быть, Адель- сон-Вельский и есть тот самый редактор самарской газеты? В Москве, в Музее Революции нахожу нужный мне адрес и телефон. Наби­ раю номер. К аппарату подходит Максим Григорьевич Адельсон. При встрече я спросил — знал ли он чешского сатирика по Самаре? — «О, конечно! Гостиница «Сан-Ремо» и наша редакция помещались на одной улице». Самарский редактор помнит Гашека: его круглое добродушное лицо, хитрин­ ку в глазах, скупые, но меткие фразы. Писатель был немногословен, но зато каж­ дая написанная им в Самаре строка буквально стреляла. Его листовки — образец революционной публицистики. На днях, перечитывая комплект газеты, которую он редактировал, Адельсон обнаружил воззвание к чехам и словакам. Под ним стояла подпись — «За испол­ нительный комитет чешско-словацкой Коммунистической партии Ярослав Гашек». — Скажите, пожалуйста, в каком номере это обращение было напечатано? Максим Григорьевич раскрыл блокнот и, полистав его, ответил: — В номере от 14 апреля 1918 года. — Четырнадцатое апреля,— повторил я ,— первая половина месяца. Еще одно важное свидетельство! Оно как бы подтверждает, что при всех транспортных неурядицах Гашек не потратил на дорогу из Москвы в Самару око­ ло месяца, что он, не задерживаясь в столице, сразу же отправился на Волгу, где его ждали боевые дела. О них писатель говорил в «Солдате, рабочем и кресть­ янине». Читаю через лупу гашевские строки. Речь идет о смертельной опасности, на­ висшей над Советской республикой, о братском долге чехов и словаков перед рус­ ским пролетариатом. Гашек звал своих соотечественников к единению с русскими товарищами по классу, говорил об общих интересах. «Если реакционный Катилина живет и еще интригует внутри России, то гер­ манский Ганнибал стоит у ворот республики. На караул, товарищи!» В обращении названы города, где в то время формировались чехословацкие отряды Красной Армии. Рядом с Самарой стоит Пенза. Дошли ли эти гашевские строки до Пензы, где в те дни был сформирован пер­ вый чехословацкий красный полк? Этим чехословацким подразделением некоторое время командовал Адольф Шипек. Ветеран революции, недавно перенесший тя­ желую болезнь, живет под Москвой. Ему предписан строгий постельный режим. Но стоило только в начале разговора назвать комиссара Гашека, как старик сра­ зу оживился. Доходили ли в Пензу гашевские листовки? Да, приходили. Их с интересом читали солдаты, несмотря на строжайший запрет со стороны командования чехо­ словацкого корпуса. Шипек видел эти листовки у тех, кто остался в России, кто связал свою судьбу с Красной Армией. — И в этом немалая заслуга Гашека,— подчеркнул он. М я т е ж Тяжелая, кровопролитная весна восемнадцатого года. В разных концах Со­ ветской страны подняла голову внутренняя контрреволюция. Началась интервен­ ция: американцы и англичане высадили десанты в Мурманске, японцы — во Вла­ дивостоке, белочехи подняли восстание в Поволжье. Антанта предназначала роль ударной силы контрреволюции. Тридцать первого мая в газете «Приволжская правда» под рубрикой «Контр­ революционное выступление чехословацких банд» появилось воззвание, подписан­ ное председателем Самарского революционного комитета В. Куйбышевым: «Руководимые преступной рукой российской и международной контрреволю­ ции отряды чехословаков подступают к Самаре». На этой же газетной полосе обращение чешских коммунистов Ярослава Га­ шека, Франтишека Шебеста, Йозефа Поспишила. Осуждая предательскую роль