Сибирские огни, 1962, № 8

нал о докладной записке инспектора пехоты Г. Семенова. В записке как раз гово­ рилось о чехословацком красном отряде в Самаре. «Отряд расположен в казармах (бывший ночлежный дом)1. Начал формиро­ ваться еще с 7 апреля. В настоящее время состав отряда — 120 человек... На за­ нятии всегда присусствуюч все взводные и ротный командир, а также политиче­ ский комиссар Гашек». Итак, первая командная должность, которую занимал Гашек в Красной Ар­ мии, — комиссар чехословацкого отряда. О бойцах этого отряда инспектор пехоты отзывался с большой теплотой: «...Желание у них—соединиться где-либо с крупным отрядом чехословаков и со­ здать батальон или полк... Все люди хотят служить Советской власти и возвра­ щаться на родину не желают; по первому зову пойдут туда, куда призовет их на­ родная власть». Мысль о превращении маленького отряда в крупное чехословацкое подраз­ деление Красной Армии повторил Гашек в своем донесении от 27 мая того же во­ семнадцатого года. «...Я убежден, — подчеркивал он, — что в течение месяца мы сформируем несколько рот — полк, так как наша агитация теперь успешно действует (прило­ жено одно из наших воззваний)». В докладной инспектора пехоты есть несколько строк, с которыми никак не может согласиться подполковник И. Штыкин. Семенов возражал против методов вербовки. Напрасно, мол, он журил начальника отряда за то, что тот «куда-то послал четырех человек, чтобы привлекать и вербовать в отряд свой всех чехо­ словаков, проезжающих по железной дороге». — Я точно так же поступил бы! — восклицает подполковник. — Семенов— старый служака, он, видать, не понимал, что такое живое большевистское слово. Эти четыре бойца с листовками, написанными Гашеком, вели агитацию на вокза­ лах, на линии, в эшелонах, всюду, где находились солдаты чехословацкого корпу­ са. Молодцы! Интересуюсь: сохранилось ли воззвание, которое Гашек приложил к своему донесению как доказательство' того, что «агитация теперь успешно действует»? Штыкин показывает небольшой листок, напечатанный на чешском и русском языках. «Товарищи! Мы уверены, что наш народ дома бы вам запретил выехать во Францию, а сказал бы вам, что ваше место на этом фронте, где грозит опасность для свободы всех народов, что место ваше в России! Призываем всех чехословаков на защиту революции!..» Эта мысль красной нитью проходит через другие воззвания, написанные Гашеком, незадолго до мятежа чехословацкого корпуса. В другом его обращении, с той же революционной страстью говорилось: «Верьте русской революции, верьте мировой революции, разберите спокойно это воззвание к вам, и кто с ним согласится, пусть вступает в чехословацкие от­ ряды при русской Красной Армии». Сотни солдат поверили революции и согласились с Гашеком. Они покинули эшелоны, не поехали во Францию, остались в Самаре, чтобы помочь Красной Армии в защите первых завоеваний Октября. „Сан -Ремо “ Здание старой казармы, где размещался чехословацкий отряд, и по сей день стоит на том же месте, на углу бывших Воскресенской и Соборной. Я его нашел сразу. Труднее было с гостиницей «Сан-Ремо», которой живо интересуются праж­ ские и куйбышевские историки. Не так давно в Куйбышев с группой чехословацких туристов приезжал Иозеф Поспишил, фронтовой друг Гашека. В восемнадцатом году они бок о бок работали в Самаре и квартировали в «Сан-Ремо». Сойдя с волжского парохода, Поспишил отправился на бывшую Дворянскую, ныне Куйбышевскую улицу. Она настолько изменилась за сорок лет, что гость никак не мог найти старую гостиницу. Тогда он обратился к городскому архитек­ тору. Тот объяснил, что гостиницу не найти; здание «Сан-Ремо» было разрушено в 1926 году и на его месте построен новый дом, за которым сохранился прежний номер — «106». Архитектору поверили. В пражском журнале «Свет Совету» появился фо­ тоснимок многоэтажного дома, сооруженного якобы на том месте, где находилась гостиница. 1 Ночлежный или Кириллов дом, о котором говорится в докладной, это один и тот же дом.