Сибирские огни, 1962, № 8

Нате я взял, у ТогужекоЬа, он из Хакасии, возле озера Шира, там древний род такой жил, тубинцы,' тысячу лет скот разводили. Тогужеков, значит, потомок того рода... Я заглядываю в маленькие, не то серые, не то голубые глаза парня, в чер­ ных, как воронье крыло, ресницах. Квадратный лоб красный и чем-то похож на ту скалу, которую мы долбим каждый день в котловане. — С ласточкой и вон тот, где Суздальский кремль, эти Владьке приходили. Ему разные идут. Не поймешь... В первом часу ночи коллекционер зевнул и хрустнул своей тяжелой челюстью. — Однако, спать пора. В окно смотрятся меднолицые сосны. За стеной все еще пилит баян Сереги из Кызыла, к которому я теперь почему-то не испытываю неприязни, хотя одно­ образное пиликанье по-прежнему не доставляет удовольствия. В коридоре мелан­ холичный голос Андрея. — Завтра дождь будет. Фа-акт. Плащ починить надо. Что он коллекционирует, картинки с конвертов или кусочки жизни людей, окружающих его? По вечерам и .ночам я люблю сидеть у окна, открытого, как всегда, настежь, прямо в лес к соснам, осинам, березам, густо разросшимся в трех шагах от окна. Когда лес этот сольется в одну черную непонятную массу, слышно, как в логах «взлаивают» козы. «Стучали, стучали, и малиной пахло», — неотвязно вертится в голове. А вни­ зу, среди сосен, в черноте, лежит желтый квадрат, это Белкино окно туда метну­ лось. В квадрате сутулится чья-то тень, я стараюсь разглядеть — чья это тень. Белкина или не Белкина. Гляжу, пока желтый квадрат не исчезнет. (Продолжение следует)