Сибирские огни, 1962, № 8

шелся тугой шипящий свист. Узкая, длинная, сплюснутая трубка удесятерила силу воздуха. Неслись на добрый десяток метров не только мелочь, но и крупные кам­ ни, вырывая и те, которые прежде Володя с трудом выбивал ломом. — Эх-х, вы, — презрительно сощурился на нас Володя. — На Урале, в Приютово, я, брат, настоящее рационализаторское предложение подавал. Понял? Сам главный инженер по ручке здоровался, не как-нибудь. Мы, разинув рты, восхищенно покачивали головами, даже Иван улыбнулся: — Молодец, Володя. Дело толком красно. Лужи замутились, все пузырятся, пузырятся. Володя стоит, подрыгивает но­ гой, щеки его взялись просинью, по шее рассыпались пупырьки — не то влага, не то гусиная кожа. А дождь все сыплет и сыплет, горы дымятся густым туманом. День одиннадцатый — Отчего это небо такое далекое? — Что? — Почему не достать до него, не дотянуться к нему? — О чем ты? — Я стихи вспомнила. В стихах совсем другой мир, какой-то особенный, не такой, как в жизни. Мы стареем. Мы становимся строчками новыми, Мы становимся стройками новыми, Жилмассивами, домнами, кранами, Тополями и просто улыбками. Губы Белки, чуть припухшие, вяло шевелятся, и шепот ее тонет в неистовом звоне дождя. — А я тогда, когда заблудилась, совсем почему-то не напугалась. Шла и шла. В карманы грибов насобирала. А дятлы стучали, стучали на соснах. Как во сне. И голова кружилась, и малиной пахло... «Стучали... кружилась... и малиной пахло», — повторялось где-то во мне самом. С горы бежит, торопится к нам желтая полоса, а на опалубке вырастает с редкозубой улыбкой Генюха с ведром и тряпкой. Орет: — В ружье-о-о! А вскочив в блок, хохочет. Володя сердится его несолидностью: — Чему ты все скалишься? — А все смешно. — Что смешно? — А то, что ты живешь, и это смешно. Володя отворачивается и отходит. Генюха преследует: — А что, скажешь, не смешно? — вытягивает он по-гусиному шею, округ­ ляя глаза и растягивая щеки. Чу-у-да-ак ты. — Тронутый, — останавливается Володя. — Тебе жить не интересно, ты и сочиняешь. — Ска-за-а-яу-ул! Не интересно! Раз смешно, выходит, интересно. Запомни. — Ты брось мне эти антимонии, — пресекает Алексей. Он у нас, как и Иван, не любит никакой болтовни, не терпит и анекдотов, однако сам пытается шу­ тить. Например, хваля чью-нибудь работу, скажет: — Хорошо. Как в Греции. — А что в Греции? —- спросит кто-нибудь. — В Греции все есть. — Что есть?