Сибирские огни, 1962, № 8

свалов, скатывающихся с серого откоса и пропадающих за гребнем перемычки. Сухопарая геодезистка, перетянутая широким красным поясом, тащит откуда-то тяжелую треногу, перелезая через огромные валуны. На лице ее столько серьез­ ности и ответственности, что я думаю: самое важное сейчас тащить на вздернутом плече ту вон треногу с железными наконечниками. Гора подпирает голубое небо, дремотно плавает облако, задумались темные сосны. Бурая полоса на склоне уходит все дальше в верховья реки. Взрывники утром с шести и до восьми и днем с четырех и до половины шестого пускают по всем ближним и дальним горным перевалам пустую бочку — эхо. — Майнуй, майнуй! Вира! —опять кричат в скалах. Лежит на лобастом валуне Белка, запрокинула голову; острые колени, ост­ рый подбородок. Что она ищет в пустом небе? Белку звать Бэлка. Это Володя ее перекрестил, хотя она сущая цыганка- подросток, смоленая. О ней мы знаем лишь то, что она прежде на правобережье штукатурила дома. Дремлет старая, морщинистая талина. Нижние сучки давно высохли, одни обломались ветром и валяются около, другие еще торчат, будто черные культи. Юркая синица прыгает по ее щелястому стволу, отыскивая короедов, а соро­ ка, повадившаяся летать к нам, когда мы закусываем, садится на талину чистить клюв после того, как удается ей что-нибудь стащить съестного из-под наших рук. В нескольких шагах от Белки поднимается красивая кудрявая береза. Вет­ ки ее свисают плетьми и напоминают волосы. В белом стане, в вялых ветках, в еще сочных листьях дышит какая-то сладкая истома, и эта истома передается то­ му, кто, прислонясь к стволу, тихо наблюдает, как на том берегу, за Енисеем, в распадке, начинает сгущаться предвечерняя синева. Береза тихо насторожена, вся она в ожидании чего-то. Енисей подрезает гору, огибает ее. Гора похожа на огромное седло. Сереют продолговатые лысые скалы. В седловине елка, сосна, береза, пихта кажутся карликовыми. Солнце по утрам всегда выходит из седловины. Выходит медленно, будто оно подсматривает, чем мы занимаемся. А выбравшись из седловины, быстро раз­ бегается по гладкому хребту, и не успеешь папиросы выкурить, как оно уже, запрыгнув на небо, свободно и тихо плывет по безбрежному голубому разливу августовского дня. На склоне лепятся осины. Осинка среди березок, елок и сосен необыкновен­ но стройна, как-то изящно подтянута, а ветки лишь на самой макушке, и пляшут на этих ветках крупные листья не гнущиеся, похожие на темно-зеленые слитки. В кронах проглядывает желтизна. Странно, над землей лишь первая половина ав­ густа, а в деревья уже вклевывается осень. Больше желтых точек у тех, что ра­ стут ближе к дороге, по которой мчат свои железные ящики ревущие ЯЗы, пыля и дымя синими газами. — Э-э-э! — шумит бригадир Алексей Соломатин, опускаясь с перемычки. Ноги у него длиннее от ступней до колен, чем от колен до бедер, и кажется, что он на ходулях. На нем высокие резиновые сапоги с ушастыми голенищами. — Чего? — поворачиваюсь я. — Начинайте чистить блок. Берите ведра, веники, лопаты, кувалды и на­ чинайте. — Алексей устало наваливается на подпорку блока. Серые, чуть голу­ боватые глаза его обесцвечиваются, расплываются, щеки прорезаны лощинками, в них пробивается рыжая щетина. Бригада наша только что скомплектована. Бригадир Алексей работал подряд, без передышки, двадцать семь часов. Вчера с утра он с первым звеном чистил блок, с четырех часов дали бетон, и Алексей не вылез из блока, в двенадцать ночи заступило третье звено, бригадир опять не ушел домой, а работал до утра. А утром остался помогать первой смене... Дело на стройке новое началось, не терпящее ни минутной проволочки. Домой Алексей выбрался только в одиннадцать дня. А с половины четвертого — снова в кот­ ловане. 9 , «Сибир ски е о гн и » № 8.