Сибирские огни, 1962, № 8

И бережно уложил ее посреди блока. На стреле крана повисла бадья и плюхнула на плиту пятитонную порцию дымящегося бетона. Потом влезли мы и, волнуясь под тысячами взглядов, вклю­ чили вибраторы... Так началось. Люди разошлись. Праздничность кончилась. Остался труд, упорный и беспо­ щадный в своей требовательности: овдай ему и мускулы , и мысли, и г л а з а— все без остатка. Отдай, коль не хочешь быть вышибленным из этой ритмической слаженности процесса великого созидания. Нет сил? Нет, брат, терпи, терпи до второго дыхания, оно придет... обязательно... если не сегодня, то завтра, если не завтра, то послезавтра... через неделю... через пол­ месяца, через месяц — но придет! Бадьи нависают, нависают, бетон валится, валится... Бетон похож на огромное серое существо, бесформенное, расплывшееся в ящике. Существо — сплошные пасти. Оно живет своей таинственной и жадной жизнью. Пасти разверзаются и норовят тебя втянуть куда-то в глубину и оста­ вить там навечно. Ты сопротивляешься. Рывком выдергиваешь одну ногу, ри­ скуя оставить в пасти сапог, но в ту же секунду начинает засасывать другую. Опять дергаешься, и лишь только затем, чтобы угодить в следующую пасть... В руках у тебя двухпудовая толкушка вибратора, изогнувшись, втыкаешь ее с силой в самую вязкость, нажимая всем телом, и дрожишь... дрожишь, сливаясь с дрожью машины. Потом усилием всех мышц вытаскиваешь, снова втыкаешь... дрожишь.... вытаскиваешь... подпрыгиваешь... втыкаешь. Так час, другой, третий... Без передышки. Я никогда в жизни не укладывал бетон в плотину. «Стучит сердце, стучит. Оно колотится в двери Вселенной. Галактики, где вы? Не запирайтесь, мы идем к вам, Звезды!» Приглядываюсь к соседке. Лицо молодое, заостренное, в нем застыло упор­ ство. Это упорство появилось, должно быть, еще тогда, когда девушка поняла: чтобы жить, надо постоянно переделывать землю, надо трудом создавать жизнь. Она втыкает и вытаскивает толкушку вибратора, как я, подпрыгивает, уставясь в серую массу и в темные лунки, что на секунду-другую остаются на месте тол­ кушки. По другую сторону от меня дрожит нЬд вибратором круглолицый парнишка. Его зовут Володей. У него все округлое: и щеки, и глаза, и рот, и подбородок, и нос какой-то округлый... Подпрыгиваю, трясусь, подпрыгиваю. Подпрыгиваю, трясусь, подпрыгиваю... Когда придет второе дыхание? «Стучит сердце, стучит. Оно колотится в двери Вселенной. Галактики, где вы? Не запирайтесь, мы идем к вам, Звезды!» Откуда у меня эти слова? День второй Перед глазами, на острых углах бурой скалы, мотается решетчатая тень. Я сижу на брусе опалубки, подставив склонившемуся, еще жаркому солнцу сгорб­ ленную голую спину. — Майнуй, майнуй! Вира! В соседнем блоке снуют стриженые затылки, коричневые спины. Отлетают тупые звуки отбойных молотков, рассыпаясь горохом. Дно котлована ощерилось каменными зубьями. Ползут, переваливаясь, бульдозеры. Стрелы кранов черны­ ми молниями мечутся в разных концах котлована, к ним протянулись ручьи само-