Сибирские огни, 1962, № 7

с жизнью. Ей дали воды, успокоили, и она сказала, что виновата, что ее надо казнить! Так и брякнула — казнить! В публике произошло движе­ ние: кто-то рассмеялся, кто-то всхлипнул — кажется, Людмила Михай­ ловна Аннушкина, у которой в доме приютилась на время суда Зойка. Зина сказала, что полностью признает себя виновной не только в подлоге, но и в том, что вовлекла в преступление свою подругу. Но как она посмотрела на Вихрова! Она прощалась с ним! Когда суд удалялся на совещание, Иванов прошел вперед, не взгля­ нув ни на кого, сел за столик, лицом к окну, за которым уже была ве­ черняя темень, налил себе в стакан нарзана и залпом выпил. Он даже отстегнул нервным движением верхнюю пуговицу военной гимнастерки. 14 Давно секретарь суда не видела таких заседаний. Едва Вихров, по известным уже соображениям, потребовал пере­ квалификации преступления — грянула буря. У Иванова налилось кровью лицо и стала подергиваться правая щека — следствие контузии или ранения. Он сказал тихим, низким го­ лосом, на который секретарь суда обернулась обеспокоенно и даже с не­ которым испугом: — Собрались, выходит, какие-то судьи, следователи, прокуроры, ни­ чего не смыслят в криминалистике, в судопроизводстве, в законах!!! Да? Ну, поучите-поучите нас — как надо карать, как надо квалифицировать преступления, как надо соблюдать революционную законность!!! Да? — голос его все крепчал и становился выше с каждым словом. Кончил он криком-. Казалось, его охватит сейчас истерика. — Мы на фронтах кровь проливали, жизни своей не щадили, а в тылу разные фифы да отсидевшие­ ся от войны господа жиры копили, как сыр в масле катались... И мы их щадить будем? Нет, заседатель Вихров, мы их щадить не будем! Не бу­ дем! Да и не учат нас — заранее признавать невиновность обвиняемых или, понимаете, выискивать смягчающие вину обстоятельства... Секретарь суда с сочувствием, и страхом, и с жалостью смотрела на Иванова. Она налила в стакан нарзану, но не решалась протянуть стакан судье и так и стояла со стаканом в руке. Но, по мере того, как накаливался Иванов, Вихров становился спо­ койнее. Истерика Иванова доказывала только то, что он сознает правоту Вихрова, но унижен в своем достоинстве, оскорблен в своем детском до­ верии следствию и прокуратуре и, в общем, очень слаб в судебном разби­ рательстве, сводя его к утверждению того, что было зафиксировано в об­ винительном заключении и не заботясь о выяснении полной картины пре­ ступления на суде и тем более того, что за люди предстали перед ним. Он наслаждался своей, в общем некрасивой, репутацией, сомнительной для советского судьи... — Не надо демагогии, товарищ Иванов! — сказал Вихров тихо. Лозовой же, несколько удивленно посмотрев на судью, как-то очень просто, буднично сказал ему: — Вы бросьте, товарищ, характер показывать! Дело идет о судьбе людей, а не об игре в шашки. Тут каждое слово вес имеет, а вы— закон­ ники!— трах с верхней полки, понимаете... Иванов опять налился было кровью и раскрыл рот. Но Лозовой взял стакан с нарзаном из рук остолбеневшей секретарши и подал судье, мах­ нув рукой,— не волнуйся, не кипятись! Он тоже хорошо понял судью: то­ му казалось потерей марки, потерей престижа, может быть, и потерей чутья — отложить в сторону обвинительное заключение и придать делу присущий ему характер обычного служебного, уголовного преступления,