Сибирские огни, 1962, № 7

— Не работаю я! — неохотно отвечает Гринька. — Ну, как же это? — строго говорит Таня. — Все должны работать! У нас, например, не хватает рабочих. Правда, к нам трудно поступить— оборонное, все-таки, предприятие, но... Поступают же! Не молчи, Таня! Говори, говори — все, что ты скажешь, ляжет сегодня не в уши, а на сердце собеседника! Говори, и голос твой — негромкий, мягкий, какой-то стелющийся, врежется в его память. У тебя легкий шаг и ясные глаза, и в твоей жизни нет пыльных черда­ ков, загроможденных ненужным старым хламом, и нет сырых, темных подвалов, откуда тянет плесенью и где растут какие-то химерические бледные растения — поганки, и где живут какие-то противные бледные существа — мокрицы... Говори, Таня! Шагай, Таня! Вот взять бы ему тебя за руку и шагать \шесте... 9 Предложением называется группа слов, выражающих какую-нибудь мысль. Вот пример предложения: «Генка учит уроки». В этом предложе­ нии каждое слово что-нибудь да значит. «Генка» — отвечает на вопрос «Кто, что»— это подлежащее. «Учит» — отвечает на вопрос «Что делает?» — это сказуемое. «Уроки» — отвечает на вопрос «Кого, что» — это до­ полнение. «Генка учит уроки» — это предложение простое. А вот пример предложения сложного: «Генка учит уроки, хотя ему очень хочется плю­ нуть на это занятие!» Он сидит на сундучке. На его лице решимость страстотерпца — спо­ собного лежать на горячих угольях. Вокруг него рассеяны простые и сложные предложения — в саду растут березки и елки, березки уже сбросили свой лист, а елки стоят по-прежнему зеленые, хотя эта зелень пожухла немного и запылилась оттого, что, играя во дворе, ребята неимо­ верно пылят. Шурик сидит на своем крыльце. Он не обращает внимания на Индуса. А умный пес Шурика посажен в десяти шагах от хозяина. Ему сказано: «Тихо! Сидеть!» Он косится на своего хозяина немного оби­ женно: тоже мне приличное занятие— торчать на солнцепеке. Но «Ти­ хо!»— это команда, а Индус — сторожевой пес. Его, наверное, скоро возьмут служить на границе. И Индус сидит, не шелохнется, хотя вокруг рассеяны искушения — вьется возле мокрого черного носа стрекоза, за­ стывая в воздухе вертолетом (сделать бы так: «Гаав!» — и нет стрекозы!) Подманивают чем-то вкусным девчушки, и у него трепещут ноздри от соблазнительного запаха. Генка откладывает учебник в сторону. И миру возвращается его подлинная суть. Теперь вокруг Генки — не простые и сложные предложения, а люди, деревья. Собака, а не под­ лежащее! Увидев из открытого окна, что Генка вдруг отложил книгу и начинает швыряться чем-то, мать громко говорит: «Ученик! Холера бы тебя взяла!» Полчаса назад, возвратившись откуда-то в дурном настроении, она сказала ему: — Другие дети уроки учат... Смотри, на третий год в школе не оставят! Тогда-то Генка и занял свое место на веранде, откуда открывался ве­ ликолепный мир реальности, казавшийся таким ярким, по сравнению с миром грамматических абстракций, что были запиханы в учебник рус­ ского языка и расставлены в том порядке, в каком сочли возможным рас-