Сибирские огни, 1962, № 7

из того далекого неповторимого времени, наполненного счастьем, как во­ да наполняет реку. — Я хочу попросить вас, дядя Митя: ненавижу загар кусками —вы отойдите за кустики... Ну, что ж! И ничего особенного! Это просто выражение доверия... Вихров сначала жарится на солнце, но вдруг инстинктивно чувству­ ет — быть ему карасем на сковородке, если он еще хоть одну минуту по­ будет под этим солнечным душем! И он осторожно сползает в низинку, ту­ да, где ложится тень ивняков. И блаженно вдыхает полной грудью. Он чуть косит глазами на Зину — боже мой, наградит же природа таким сло­ жением! — но целомудренно отводит взгляд и больше не разрешает себе делать это. Доверие обязывает... Но что-то делается с солнцем и природой. На какой-то точке солнце, вдруг, излучая нестерпимый жар, затме­ вается желтой дымкой. Ветер исчезает совсем. И застывший в безмолвии воздух уже не радует, а угнетает все живое. И замолкают в рощах птицы. И волны перестают плескаться в реке. И вода принимает каленый отте­ нок. И тени исчезают, растворившись в этом мрачноватом свете, который сменяет ласку солнечных лучей. И в желтоватой дымке на горизонте по­ являются какие-то ослепительно-белые полосы... Вихров с тревогой всматривается в эти полосы. — Зиночка! Нам надо удирать сейчас! Или искать укрытия здесь и переждать, пока не пройдет грозовой фронт! Зина одевается в мгновение. — Едемте сейчас же на правый берег! — Я боюсь, что мы не успеем пересечь Амур, — говорит Вихров. — Встречать же грозу на реке я бы не хотел. Это очень опасно, Зина! — Испугались!.. Если вы хотите подтолкнуть человека на неразумный поступок — на­ зовите его трусом, и самый умный человек совершит самую дикую глу­ пость. Вихров столкнул байдару в воду. Он сел впереди и засунул ноги под верх, чтобы Зина могла усесться поудобнее. Белая полоса, которая так обеспокоила Вихрова, стала еще шире и ярче. А под ней, внизу показалась теперь свинцовая муть — тяже­ лое месиво темных туч... 6 ...За стеной Генка каким-то безнадежно-настойчивым голосом гово­ рил: «Ну, скажи — хорошо! Ну—хоррошо! Вот как тресну об пол—только перья полетят!» — «Кар-р!» — отвечал ему галчонок. «Ну, скажи — хор- ро-шо!» — «Кар-р!» —-«Ах ты, паскуда! Я тебе дам клеваться! Ты у меня ноклюешься! Ну — хор-рошо!» — «Кар-р!» — твердил свое галчонок. Кот Васька поднял голову, двигая ушами: однажды он подошел к галчонку, чтобы выяснить, что это за фрукт такой, и тот долбанул его по голове до крови. Резкий крик галчонка заставил маму Галю вздрогнуть. Что-то полете­ ло в комнате Фроси, Генка заругался, хлопнула дверь, и галчонок стал на пороге в комнату Вихровых, ошарашенный светом и чужими людьми. «Крря! Кар-р!» — сказал он, разинув свой железный клюв. Увидев его, Васька вырвался из рук Игоря и кинулся в кухонную дверь, прочь от го­ ворящего галчонка. Над галчонком возникла из темноты коридора распа­ ренная и злая физиономия сына Марса и Стрельца, которому так и не да­ вались лавры Песталоцци и успехи Ушинского. Он грохнулся на пол и накрыл галчонка шапкой...