Сибирские огни, 1962, № 7

Зина молчит. Только один раз сказала: «Пересекли Амур почти по прямой!» Если не считать тепла, идущего от Зины (в байдаре ведь тесно), можно было бы подумать, что сзади и нет никого. Так можно ехать толь­ ко с очень близким человеком, который, будучи известен тебе и зная тебя, ничем не отягощает твоего внимания, а всегда понимает тебя не только с полуслова, а и с одного взгляда, по малейшему движению. Вдруг Зина говорит: — Дайте весло мне! Я хочу в свою бухточку! Можно? И Вихров отмечает одобрительно, что удар весла в этих руках кре пок, силен, и лодочка мчится стрелой... — А вы умеете! — Учили... Муж! — отвечает Зина. И, помолчав, добавляет: — По­ сле его гибели, я три года в руки весла не брала. Сегодня впервые... Она огибает большую отмель. Под самым дном байдары — песок, сложенный течением в барханы. Юркие рыбешки, не боясь людей, стаями проплывают рядом. Стихают отдаленные голоса людей. Гудки речных трамваев, пыхтенье машин катеров — все это уходит куда-то в прошлое столетие, а здесь — невозбранная тишина и покой! И ветер пролетает где- то повыше. И солнце греет не скупясь. И плакучие ивы образуют тени­ стый шатер, готовый скрыть путешественников от всего мира... — Нравится? — спрашивает Зина и сама себе отвечает: — Рай зем­ ной! Тот самый рай, который обещают на том свете, да не дают! Три года не была Зина здесь. Только ивы еще больше свесились над водой да подросли кустар­ ники. Вот вилка с подпоркой: ее поставил Мишка. Вот обугленные кор­ ни и сучки: Мишка разжигал костер... Все вызывает воспоминания и вос­ крешает радость прошлого. Каким чудом никто не заглянул сюда и не разрушил здесь былого очарования, не стер следы счастья Зины, гостив­ шего здесь вместе с ней?.. Байдару отнесли в укрытие под ивняком, чтоб не слишком обсыхала. Зина вытаскивает из какого-то тайничка сверточек: еда! Вот так сюрприз! Яйца, масло, сыр. И немножко хлеба. И термос с крепким чаем... Она делит еду на две части. Половину прячет в тайник. Половину разбивает на две порции. «Поедим! Потом позагораем немножко! И об­ ратно! Хорошо?» Еще бы не хорошо! Ни в движениях Зины, ни в ее взгля­ дах, ни в ее действиях нет и тени принужденности—тот, кто с нею, ее друг! Зина сбрасывает сарафанчик. Загорать ей приходится редко, но золотистый загар уже покрыл ее тело. Вихров остается в одних трусах. У него крепкие тугие плечи, сильные руки, спина спортсмена, ни грамма лишнего жира. Зина внимательно разглядывает его, делая это как-то не обидно, а очень естественно. — Вы занимались спортом? — спрашивает она. — Было дело! В свое время, когда еще на главной улице мостовой не было. И гребец, и лыжник, и ворошиловский стрелок, и парашютист, и значкист ГТО! Вот я какой! — смеется Вихров, но с удовольствием при­ поминает: — Когда-то я был, как тогда говорили, полный значкист! На торжественных общегородских собраниях у знамен в почетном карауле стоял! А теперь — все в прошлом! И он опять смеется. — Ну, не все в прошлом! —говорит Зина, доедая свой завтрак и за­ капывая остатки его в песок —так ее учил Мишка, чтобы не оставалось мусора. —Можно, я буду вас называть дядя Митя? — Хм-м! — произносит Вихров. Они бредут в воду. Плавают. Вылезают на берег. Обсыхают на песке. И Зину охватывает странное ощущение — как будто что-то возвратилось