Сибирские огни, 1962, № 7

маться в группе отстающих. Раз! Два! Три! Кругом! Шагом марш! О-гонь! Ур-ра! Да здравствует День победы! Вихров задумчиво смотрит на Генку. — Артиллеристом? Н-да!.. А артиллерия — это, брат, математика, физика, химия, механика, баллистика, даже металловедение... Не говоря уже о расчете, выдержке, отваге, точности... Учиться артиллеристу прихо­ дится всю жизнь... А в наше время, брат Генка, и артиллерия переживает принципиальный перелом, и артиллеристам надо заново учиться, чтобы не быть отстающими, как ты... Генка ухмыляется — здорово учитель заливает! Но Вихров продолжает задумчиво: — «Катюши» видал? Это тоже артиллерия! Только без ствола. Сна­ ряд как бы сам себя выстреливает и несет к цели. И дело идет к тому, что- ¿ы такой снаряд мог накрыть любую цель, хотя бы за двадцать тысяч ки­ лометров, тогда как ствольная артиллерия едва достигает ста километров полета снаряда... Понял? Артиллерист, о котором рассказывают сейчас Генке, кроме разных премудростей, вроде математики и физики, занимается и какой-то механи­ кой небесных тел (ведь пока снаряд летит, Земля вращается вокруг себя « вокруг Солнца) и астрономией... И еще чем-то непонятным. — А про меня и в книге записано, что я буду артиллеристом! — не так уж браво говорит Генка. — Записано-то это, брат, записано... Очень может быть и так! Да только, знаешь, под лежачий камень и вода не потечет — наши деды го­ ворили. Вот ты и в списке группы отстающих записан — а я тебя в пер­ вый раз сегодня увидел. Без труда, говорят, не вынешь и рыбку из пруда. А уж родного языка не знать,—добавляет Вихров, — это самое послед­ нее дело. И собака по-собачьи лает, а не хрюкает. А иной человек своего языка не зная, тоже вроде по-собачьи лает: «Железно!», «Килять», «Дай сорок!», «Ни чик!»... Генка долго сопит, вспоминая слова человеческого языка, и — нако­ н ец— выдавливает из себя: — Можно я пойду, а? Вихров молча кивает головой: «Иди, я тебя не держу! Иди!» 4 Зойка вымыта и наряжена. Сегодня ее не отправили в детясли, ей придется двигаться другим маршрутом. — Розанчик! — говорит бабка Агата, но смущается слишком свет­ ского слова и уже по-иному произносит, беря Зойку на руки:—Ну, пой­ дем, раба божия Зоя! Фрося несколько хмурится. Она начинала учиться в школе тогда, когда букварь начинался словами: «Мы не рабы. Рабы не мы». И что-то от этих гордых слов осталось в ее душе и сейчас противится зачислению -ее дочери в рабы, хотя бы и божьи. Она ревниво берет Зойку из рук бабки Агаты, чмокает в толстые щечки, пламенеющие в отсветах розового белья, « они выходят вместе. Хотя новая кофточка Фроси—нарядная, со встав­ кой гипюра на груди — при этом немного мнется, Фрося несет Зойку сама. Они спускаются по лестнице и выходят за калитку. Там ожидает их Людмила Михайловна Аннушкина с близняшками, Мишкиными сестрен­ ками. Она тоже принаряжена. Девочки виснут на ее руках с обеих сто рон — каждая со своей. «Ма-ам! Ну, мам же! Ну, мы тоже с тобой! Ну же! Ну, ма-ам!» — «Отстаньте, девчонки! — говорит Людмила Михайлов­