Сибирские огни, 1962, № 7

настоятель Храма Спаса Нерукотворного — слагаю с себя сан и порываю с религией!» — Откуда вы знаете это?! —опросил отец Георгий, покраснев. — Склонен к любознательности и к постижению сущего. И пости­ гаю, отче; либо вы тогда Советскую власть обманывали, вовсе не осоз­ навши своих заблуждений, либо сейчас верующих обманываете и Святую Церковь, прельщенные не светом веры, а меркантильными соображения­ ми... Письмо-то вы написали тогда, не желая мученический венец приять, а дело, как вы знаете, шло к тому, ибо во многом попы виноваты были, а время не позволяло миндальничать не только с врагами Советов, а и с болтавшимися между правой и левой... Вы письмецо написать успели, а мне посчастливилось в том же году от рождества Христова во узилище сесть... Так я, как диакон, и отсидел, пока в год одна тысяча девятьсот тридцать седьмой не пошел в тюрьму партийный актив и мне там места не стало... — А разве могли сидеть и не как диакон? — Ум у вас иезуитский, отче, — вы сразу схватываете все главное. Мог! В оные годы в партии состоял, но — подобно вам! — отошел от мир­ ской суеты. Все-таки, до советизации, в духовной семинарии учился два года. И даже способности обнаруживал! Вот и сгодилось это. «Фракционер! Сума переметная, если не хуже,— со страхом подумал отец Георгий, и испарина покрыла его тело под плотной рясой. — Тертый калач! Ох, подальше бы от такого!» —И у него как-то по-старчески осла­ бели коленки. Он с опаской посмотрел на епитрахиль—вот стащить бы ее сейчас да в глаза дьякону-то и посмотреть, какие они! Но он помолчал и после долгой паузы спросил: — А, если рукоположены будете, где служить намерены? — Хотелось бы на Западе пастырствовать, отец Георгий! Там и вера сильнее, и... — На днях я поеду во Владивосток, к Владыке, исповедаться. Буду ходатайствовать о вашем рукоположении. Вами много сделано тут для сохранения и укрепления веры, для церкви... — Не смею думать так, отче! Но, если вы так высоко цените мой скромный труд, благодарю вас и господа всеблагого за то, что дал мне еси нести свой крест... А что касается церковной кружки... пусть все остается так, как есть, — возвысился еси в гордыне своей непотребной, взалкал и возжаждал, грешен бо и слаб духом... Кровь бросилась в лицо отцу Георгию—так краснел он, когда в квар­ тальном отчете баланс горисполкома не сходился на целых десять копеек. Пробормотав слова отпущения, он торопливо перекрестил дьякона, лицо которого под епитрахилью побагровело, сунул руку для поцелуя и стал стаскивать с себя епитрахиль, отвернувшись от дьякона, чтобы скрыть свое лицо. 6 Чувство вины не покидало Генку. Он нес в руке табель со словами: «Оставлен на второй год», — как свой смертный приговор. -— Ой, будет мамка бить!—сказал сожалительно оосед Мишка, успехи которого в учебе тоже не были достойны занесения на золотую доску, но который переезжал в четвертый класс на тройках, все-таки вывезших Мишку из болота лени. Спасло его, быть может, отличное поведение! А у Генки — и тут была такая дырка, что ни одна педагогическая бабушка не могла ее заштопать. — Ни чик! — сказал Генка мужественно. —Мне на это, знаешь, вот