Сибирские огни, 1962, № 7

Трудно, потому что слесарей из аварийной бригады Пилюгина ото­ рвали, что называется, от новогоднего стола... Прораб оттолкнулся от косяка. — Пошли... ...Черная, как нефть, вода уже покрыла нижние ступеньки. — Посвети, Пилюгин... В воде расплывается яркое оранжевое пятно. В подвале —темень. Мы толкаемся позади прораба и бригадира — им решать. Коротко бросил прораб: — Несите доски... Потолще да подлиннее... Там, в подвале, штукатуры оставили козлы. Недалеко от двери тор­ чит над водой неотесанное вершковое бревно. Принесли доски, перекинули их на козлы. — Осторожней... Пошли по одному. Впереди Пилюгин с факелом, за ним прораб, по­ том Лешка. — Свети... Черная вода да серый бетон на потолке. Трое на шатком помосте. Резкий профиль прораба, добродушное лицо Пилюгина под факелом, щупленькая фигура Лешки позади. Потом они вернулись на лестницу и прораб только спросил: — Кто?.. Слесари стойли тесным кружком. Молчали. Прораб — это мой друг, Юрка Лейбензон. Он играет на гитаре, пляшет цыганочку и в конце всегда делает сальто. Он веселый. И я каж­ дый раз удивляюсь, каким суровым может он быть тут, на работе. Поднял голову тяжело и еще раз спросил: — Ну, так кто же?.. Тихо. Шуршит поземка в раскрытых дверях, ледяным холодом тянет снизу. Лешка протянул руку к факелу. — Разве Пилюгин пойдет? Вырядился, что только руководящие ука­ зания давать в силах... Да и остальные... А на мне— комбинезон, чего там... , Кто-то отдал Лешке резиновые сапоги. Пилюгин сказал ехидно: — Не зачерпни знай. Казанцев молча взял факел. На мостках выстроилась почти вся бригада. Лешка по грудь в воде шел быстро, почти бежал, к центральному вводу — там, в темноте, должна быть такая штука. Вода расступалась, бурлила позади. Маленькие острые волны ломались о козлы, плескали на них оранжевыми огнями от факела Лешки. Вот он уже ушел далеко. Здесь, на помосте, мне кажется, что он бро­ дит по воде уже добрых четверть часа. Смотрю на зеленые блестки цифр — пять минут прошло. Лешка остановился у черной трубы на серой стене. Подался к воде плечом — ощупывает трубу. Выпрямился. На худом лице тени. Крикнул нам: — Ниже, наверно... Переложил факел в другую руку, высоко поднял его над головой и стал медленно опускаться в воду. Вот над водой остался только факел, зажатый в руке. — Что делает, ишь что делает, креста на нем нет,— скороговоркой шепчет Пилюгин.