Сибирские огни, 1962, № 7

— Что, уже кончилась картина? Быстро, понимаешь... — До шестнадцати лет не допускают, — сказал Генка и отвернулся. Недовольство и ложь звучали в голосе дяди Пети, испуг и дрожь звуча­ ли в голосе матери. И Генке стало тяжело и от этого недовольства, и от этого испуга, и от этой лжи. Тяжесть на его сердце еще более увеличилась, когда он вдруг увидел исчезновение портрета отца. Хотя про Генку и можно было сказать, что он прошел огонь, и воду, и медные трубы, — всегда в нем жила гордость за то, что отец его погиб за нашу советскую родину, а не как-нибудь по- другому... На столе появились чашки вместо тех недопитых стаканов с вином, которые Генка увидел, входя в комнату. Генка забрал свои учебники и молча двинулся к выходу. — Куда ты, Геночка? — по-прежнему не глядя на сына, спросила Фрося.—А чай? — Не хочу! — сказал угрюмо Генка. — Пойду к другу, будем уроки учить... — Пусть идет... — сказал с чувством облегчения дядя Петя. — Вдвоем всегда способнее... «Хозяин нашелся!— сказал себе Генка, которому почему-то было стыдно, а чего—он и сам не знал. — Вот ка-ак дать бы по зубам!» Никуда ему не хотелось идти. Все люди были ненавистны. И он пошел в штаб-квартиру Гавроша, на чердак. Кроме Гриньки, на чердаке еще были двое каких-то парнишек и одна девчонка. На бумажной коробке стояла бутылка водки, пиво, на бумаге— разрезанная колбаса и вскрытые рыбные консервы. Девчонка визгливо смеялась и ковырялась в банке вилкой с погнутыми жалами. — Чего пришел? — спросил Гаврош у Генки. — А ну их всех! — ответил Генка иносказательно. Но Гринька понял его и по этому восклицанию. Он вздохнул, показал Генке на место рядом, ткнул пальцем в бутылку, наливай, мол, пей, казак, и — будешь счастлив! Но Генка отрицательно замотал головой: — Не-е... — Они непьющие! — сказала девчонка глупо, и мальчишки заржали. — Ты, Розка, заткнись! — сказал Гаврош. Мальчишки затеяли в углу возню с Розкой. Она хихикала, они стали красными. Гаврош спросил Генку, кивая на книги: — Интересные? — Учебники! — сказал Генка, понимая, как дико звучит здесь это простое слово. — Пустите Дуньку в Европу! — закричала девчонка, издеваясь над Генкой, и игриво отталкивая от себя наглеющих мальчишек. — Профес­ сор, снимите очки-велосипед! Хотите, я вам что-нибудь покажу... — Учиться хочешь?— спросил Гаврош Генку, не обращая внима­ ния на возню в углу. Он опять вздохнул. Задумался. Но Генка понял, что Гаврош не будет смеяться над ним, и у него отлегло от сердца. Вот это — человек! Вдруг Гаврош тихо спросил, словно о чем-то стыдном: — Хочешь, я тебе помогать буду? Не все забыл — у меня память, знаешь, какая... Если бы я хотел, так я бы, знаешь... — Хочу, Гриня! — сказал Генка осипшим голосом, и на душе у него сразу потеплело: — Да ведь тебе не до этого... — А что! — сказал Гринька каким-то звонким голосом. — Ты меня еще не знаешь! Эй вы, сопляки! — крикнул он в угол: — Нельзя ли вам выйти вон! А ну, кому я сказал! —Он стал подниматься, видя, что маль­ чишки не хотят слушаться и что Розка совсем расхулиганилась. И вдруг чердак озарился ярким светом электрических фонарей. Оби-