Сибирские огни, 1962, № 7

станет? Скажем, ты... накопил деньги для того, чтобы купить себе лыжи и— быть может, стать... чемпионом мира по прыжкам с трамплина. Пришел домой, денег... нет— украли! Или, представь себе, твоя мать на­ копила деньги... для того, чтобы полечиться, поехать... в санаторий. Хвать — а денег нет — украли! Представь себе... — Нет у меня ваших денег! — сказал Генка и сморщился. — Не­ гу!—Он вдруг вывернул все свои карманы, отчего из них посыпалась всякая дрянь: перочистка, шурупы, фантики, носовой платок, грязный, как половая тряпка. Вихров глядел на вывернутые карманы Генки. Ясно было, что в дан­ ный момент, деньги были в другом месте! Согнувшись от боли, Вихров встал и медленным шагом пошел в прихожую. «Три часа назад я поло­ жил в карман сто рублей! Теперь их нет! Никто сюда не приходил, кро­ ме тебя!» — сказал он, выворачивая карман своего пальто. «Взяв день­ ги, ты в комнату не входил, и здесь их не мог спрятать, некуда!» — он осмотрелся,— «Ты вышел на веранду, как только взял деньги! По­ шли!»— и они вышли на веранду, где стоял фросин сундук. «Открой!». Генка открыл. «Ищи!» И Генка, нехотя порывшись в барахле, чувствуя себя схваченным за горло, извлек смятую его пальцами бумажку и отдал Вихрову. «Ну! Что ты скажешь теперь?» Генка молчал с угрюмым видом, побледнев от внутренней дрожи, сотрясавшей все его тело. — Не знаю, видел ли ты когда-нибудь людей... лишенных всех прав состояния! — сказал Вихров: —Но тот, кто становится на такой путь, лишается... права жить среди людей. Такие — как волки. А люди — жи­ вут среди людей... не боясь друг друга, честно глядя в глаза друг дру­ гу— готовые... помочь другому и знающие, что как бы плохо им не при­ шлось... всегда они смогут опереться на руки друга... А волки — едят... друг друга, когда нечего есть! Генка вздохнул и опять промолчал. — Тот, кто становится на такой путь... живет в одиночку... Гена. А тяжелее одиночества нет... ничего на свете. Неужели... ты... хочешь так жить? Генка передернул плечами, не в силах больше сдержаться. Ему вдруг припомнился тот—в отсеке арестантского помещения пограничного отряда — и его равнодушный, тяжелый взгляд. И — слова майора о том, что одному — жить нельзя... Губы его задрожали, и лицо покрыла зеле­ ная бледность. Вихров совсем задохнулся. Не в силах больше стоять, и, чувствуя, что без укола ему сейчас не обойтись, а сам не в состоянии сделать это, он сказал Генке: — Будь добр, позвони... в поликлинику, попроси послать ко мне се­ стру... мне совсем худо... — Я лучше схожу,—сказал Генка чужим голосом: — По телефону я не умею. Я лучше схожу. Я знаю, где поликлиника... Не глядя на Вихрова, он стал спускаться с лестницы. Вихров стоял, держась за дверь. — Вы маме скажете? — спросил Генка. — Пока нет. Пусть это... останется между нами! — ответил Вих­ ров,— Я от тебя не требую ничего. Но ты подумай... Подумай... Возле калитки Генка столкнулся с Иваном Николаевичем. ...Дементьеву доложила Марья Васильевна, что Вихров опять сва­ лился. «Хм! — сказал председатель горисполкома.— И что это люди все ■болеют и болеют? Износились, что ли, Марья Васильевна?» — «Может быть и так, Иван Николаевич!» — «Да. Вот бы придумали медики так: износил­ ся орган — сейчас его долой, а взамен изношенного подключили новый, и