Сибирские огни, 1962, № 6

Еще двести пятьдесят шагов. Гараж . Садик — березы, черемуха, две елки. Налево. Еще двести шагов!.. Лестница с навесом на резных стой­ ках... Петя Тимофеевич не в силах подняться на эту лестницу, оттягивает время... В комнате Фроси в это время шумел камыш, деревья гнулись, а ночка темная была, и одна возлюбленная пара всю ночь гуляла до утра. Еще никогда в жизни Фрося не пела так самозабвенно. Ах, как удался празд­ ник! Как все хорошо, хорошо, хорошо! Петя Тимофеевич не осмелился войти в дверь, приоткрытую то ли случайно, то ли намеренно, для воздуха... Он постоял-постоял, послушал- послушал, как ладно поют за дверью. Огляделся вокруг — двор пуст, но во всех домах открыты форточки, отовсюду доносятся веселые голоса, смех, песни. Праздник же, Борис Сергеевич! Ну, как вы этого не понима­ ете? Праздник! Проклятый конверт! Он один болтался в пустой сумке. Кто-то громко сказал: «Товарищи! Становится темно. Давайте-ка опустим шторы, пока еще затемнение не отменили — за милую душу ош­ трафуют!» Все засмеялись, и темные шторы погасили окна Луниной. Петя заметил на веранде деревянный сундучок. Сундучок не был заперт. Крышка его — чуть сдвинута в сторону. Петя поднял крышку. Там было всякое барахлишко, которое в комнате держать неловко, а выбросить— жалко, вдруг пригодится! Пользуются ж е им, однако, сказал себе Петя Тимофеевич и кинул конверт в сундук так, чтобы его могли заметить сразу. Он постоял немного, с бьющимся сердцем огляделся — не видел ли кто-нибудь его проделку, боясь, что вдруг неожиданно откроется дверь и его спросят: «А что ты здесь делаешь, друг? Что тебе в этом сундучке на­ до? Не положил, а ищешь?» О-ох! Положил. Положил... Петя перевел стеснившееся дыхание — постыдно бежал. Г л ав а в о с ь м а я Маэстозо 1 Все ожидали известий с фронта. Ежедневные передачи стали для Фроси необходимостью, настоятель­ ной потребностью. Может быть, скорее всех в сберегательной кассе она поднимала вверх палец и предостерегающе говорила: «Тихо! Товарищи! Последние известия же!» едва из репродуктора слышался голос Левитана. Клиенты жались тесными кучками возле репродуктора, боясь про­ пустить хотя бы одно слово новых сообщений, возмущенно оглядывались на тех, кого обуял в это время кашель или в ком зуд общительности пе­ ресиливал желание слушать, махали со злостью на тех, кто — входя — скрипел или хлопал громко дверью, переглядывались понимающе, пере­ мигивались друг с другом, чувствуя в эти моменты кровной родней каж ­