Сибирские огни, 1962, № 6

и уже поднимались всюду, куда ступала нога советского солдата , ответные волны доброй воли народов, дружбы и товарищества, стремления познать своего освободителя, понять его, присмотреться к нему и, может быть, свою жизнь устроить так, как устроили ее русские — без капиталистов, помещиков, без царей и мироедов. ...А от Николая Ивановича все не было вестей. И, как-то само собой, все дальнейшие планы на жизнь стали возни­ кать у Фроси без Николая Ивановича. Все чаще думала Фрося о своей семье т а к— я, Генка, Зоечка. И все дальш е отступал в какую-то туман­ ную дымку и словно растворялся в ней Николай Иванович Лунин. Опора семьи. Глава дома. Ее мужик. С озлоблением думала Фрося о тех мужчинах, которые находились в тылу. Чувство это не распространялось на военных. Любому же, одетому в штатское, она могла всегда сказать: «На фронт бы вас! В тылу отсиде­ лись! Другие за вас воюют!» или еще хуже: «Вам-то что! Другие за вас пулю в лоб получат!». Это было грубо и несправедливо. Она и сама пони­ мала это. Но все мужчины в тылу казались ей виноватыми в том, что Ни­ колай Иванович — ее мужик — на фронте и, может быть, уже сложил свою голову. ...Николай Иванович! Любила ли его Фрося? Она не знала этого — неискушенная и лишенная жизненного опыта она словно и не жила до сих пор, была неспособна разобраться в своих ощущениях. Первая бли­ зость с мужем вызвала у нее только некоторый стыд, некоторую боль и не­ ловкость, покорное сознание того, что «так надо» и — все. Потом пришла привычка, соединенная с некоторой приятностью. Но эти чувства были з а ­ слонены боязнью, которую она всегда испытывала перед мужем. А хлопо­ ты, вызванные появившимися детьми, уже не оставили Фросе времени думать над этим. Однако теперь она скучала по нему. А вестей от Николая Ивановича не было... «Я, Генка, З о я »— так думала теперь Фрося о своей семье. И задумывалась над тем, что станется дальше, какими вырастут ее дети, что будут делать, кем станут? Теперь Фросе приходилось решать самой. «Я» — с этим было все ясно: у нее чистая работа, хорошая комната, у нее есть коллектив, зарплата. Д аж е эти слова, сами по себе, когда она произносила их, поднимали Фросю в собственных глазах. Зоя? Тут тоже все было более или менее ясно. Зойке надо набирать­ ся сил, расти. У нее есть тоже свой коллектив в яслях — зевластые маль­ чишки и девчонки, которые были так красивы и хороши, когда, сытые и чистенькие, они мирно спали на своих беленьких постельках и станови­ лись так безобразны, когда принимались реветь, требуя игрушек, еды или заявляя о своих обидах. В Зойкин коллектив входили такж е и няни, кото- • рые, когда надо, и умывали, и кормили Зойку, и укладывали спать. Генка? Тут все было гораздо сложнее. Сложилось так, что в школу Генка впервые пошел, когда ему исполнилось восемь лет. Отец относился к учебе сына с прохладцей. «Учись — не учись...» — такой недомолвкой обычно кончались рассуждения его на эту тему, и мысли его невольно сворачивали на «планиду». «Студент!» — сказал он Генке, когда тот взял в руки купленный матерью тайком портфель и отправился в школу... Но, едва Генка научился с грехом пополам выводить каракульки в своих тет­ радках, едва в голове Николая Ивановича произошло какое-то смутное движение и он стал было удивляться успехам сына, как получил повестку из военкомата и уехал на фронт. Фрося пошла на работу, хватаясь за все, что под руку 'попадалось. Зойку не на кого было оставлять дома, и Генка пропустил занятия раз, другой, да так и отстал от школы. Приходили к Фросе из родительского комитета, напоминали о необходимости учить сы­