Сибирские огни, 1962, № 6

и сыт, и пьян, и нос в табаке , как мой Мишка говорил, а бабка — счаст­ ливая! — Зина, словно про себя, тихонько добавила: — Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман! —• Чего, чего? — спросила Фрося обеспокоенно, не поняв Зину. — Д а так просто, Фросичка! Где-то прочитала. Запомнилось... 2 Жизненное устройство Луниной, полный переворот в ее судьбе и выход на самостоятельную дорогу — никак не отразились на течении дел в боль­ шом мире, окружавшем Фросю и ее маленький мир. Война продолжалась, а от Николая Ивановича не было вестей. Однако и в течение войны наступил перелом. Фрося знала об этом. На ее новой работе день начинался с газет, которые вслух читали агитаторы. Сначала Фросе это казалось ненужным. Она не привыкла к чтению за всю свою прежнюю жизнь и, даже в годы войны, питалась лишь слуха­ ми д а пересудами соседок. В этих слухах и пересудах многое получалось искаженным, преувеличенным, снабженным изрядной долей собственных умозаключений, страхов, изнуряющих тело и иссушающих душу повсе­ дневных забот и кривотолков. А тут словно какая-то пелена спала с глаз Фроси, и правда раскрылась перед нею. Это была далеко не всегда приятная правда , но правда, а не пересу­ ды, не домыслы. Фросе было трудно представить себе многоё в этом, открывшемся ей мире — слишком узок был ее прежний мирок, где единственным светилом мирозданья, началом и концом всего был Николай Иванович, но теперь она начинала чувствовать себя, впервые в жизни, частью чего-то большо­ го, огромного, значительного, которому было дело до Фроси, как и ей са ­ мой перестало быть безразличным это большое, о котором она раньше и не подозревала. Пусть и до сих пор не знала она точно, где находится и как выглядит Норвегия и Италия, но, слушая сообщения о действиях партизан в ж а р ­ кой Италии или в студеной Норвегии, в этих далеких-далеких странах, она понимала — горит земля под ногами гитлеровцев, и твердо знала , что «наши» бьют захватчиков. А от Николая Ивановича известий не было. Уже отдал богу свою черную душу бывший итальянский диктатор Бенито Муссолини, которого его возлюбленные соотечественники повесили на перекрестке двух дорог вверх ногами, изловив при попытке бежать из страны, где даж е камни проклинали его имя... Уже болгары вдруг обрели охоту воевать не против русских, которые когда-то помогли им вырваться из турецкого рабства, а против немцев и стали бить их не на шутку, сводя счеты за годы союзнических отношений, так напоминавших болгарам о вековом владычестве оттоманской Порты... Уже румынский диктатор Михаил Антонеску, вместе с королевской семьей, которая была аристократической декорацией в кровавой трагедии румынского народа, проклятой простыми людьми, сидел под замком , и гитлеровские генералы, которые за всю войну не научили румын воевать и презрительно говорили, что румыны это не нация, а профессия, вдруг на собственной шкуре убедились, что румынские солдаты умеют драться действительно по-настоящему, профессионально. Уже дрались советские воины на немецкой земле и несли с собой не месть, ужас, смерть, голод и рабство — неизменно сопутствовавшие гит­ леровским полчищам, куда бы ни вторгались они, а совсем другое — не­ привычное, невероятное, но желанное — свободу, человеческое отношение,