Сибирские огни, 1962, № 6

ровочный халат сливается со снегом, но снег ясно виден на теплой серой шапке и на косматых, густых бровях. «Холодно, поди, на снегу-то...» Мысли Генки то уходят в сторону от разговора матери и Зины, то вновь возвращаются к нему. Едва мать делает движение, Генка начинает шелестеть страницами и морщит лоб, словно очень занят уроками, кото­ рые даются ему с трудом, а сам весь превратился в слух. Он не может не прислушиваться, достаточно посмотреть на мать, чтобы уже не оторваться от этого разговора: щеки ее горят, губы пересохли, и она время от времени облизывает их кончиком языка , глаза блестят, и она очень часто огляды ­ вается на зеркало на стене, все время охорашиваясь и стараясь свои воло­ сы откинуть так, как делает это Зина. Но волосы ее лежат жидкими пря­ дями, и движение это Фросе не удается. «Надо бы- завить волосы!» — ду ­ мает Фрося, опять и опять откидывая их за ухо, как это делает Зина. Фрося отвечает откровенностью на откровенность, и Генка слышит кое-что, что повергает его в недоумение: — ...Ну, мой совсем не такой! Я за него замуж вышла — совсем-сов­ сем ничего такого не знала , не ведала. К акая там ласка! Я от него, зн а ­ ешь, и слова доброго не слышала. «Прибери! Дай! Вынеси! Куда смот­ ришь! Помолчи, понимаешь! Чурка с глазами!» — вот и весь разговор. По­ лучит, чего хотел — отвернется и захрапит, а я рожай! — Мать обернулась на Генку, но, кажется, д аж е и не увидела его, такие у нее были пустые глаза... Генка старательно шевелит губами: «Возвышенностью называется...»— и припоминает, что отец действительно был неразговорчив, не только с м а ­ терью, но и с ребятами... Генка начинает клевать носом. Строчки расплываются перед его гла­ зами. Он засыпает над учебником и уже ничего не слышит. Засыпает даже его любопытство, которое только и заставляло его бодрствовать в этот поздний час. Мать и гостья все говорят, обрадовавшись: одна — терпеливому слу­ шателю, вторая — новому знакомому. Спохватившись, Зина вытаскивает из своей кожаной сумочки затрепанную, без начала и без конца, книгу, с вырванными листками и замусоленными уголками, которая кажется стран­ ной в ее красивых руках с длинными розовыми ногтями. Печь давно протопилась. Но только сейчас Фрося замечает и кидает­ ся закрыть трубу, сразу же возвращаясь к столу и к собеседнице. Зина читает вслух — взахлеб, по-детски поспешно, с шумом втягивая воздух и чуть причмокивая губами. Фросе не приходилось много читать, разве только в девушках! Николай Иванович, который, выпивши, ж а ло ­ вался на недостаток грамоты, не терпел книг в доме. Если ему случалось застать жену за чтением, он говорил угрюмо: «Нечего больше делать, да? Шибко образованная стала, да?» И тогда Фрося поспешно отбрасывала от себя книгу и говорила: «Д а я и не читаю, а просто так!». Книга, принесенная Зиной, повергает Фросю в изумление. Голого во сне видеть — к болезни, выстрел во сне слышать — к изве­ стию, нечистоты — ¡к деньгам, золото видеть — к слезам, драться во сне — значит, кто-то к тебе стремится, зубы выпадают — к неприятности. «Ах ты, господи!» — Фрося только руками всплескивает и быстренько примеряется: что она видела во сне вчера и прошедшей ночью? ...Ах, и приметы тут же!.. Кошка дорогу перебежит — к неудаче, и чтобы ее избежать — надо, в свою очередь, перейти кошке дорогу! Попа — к неприятности, чтобы избежать ее, надо в кармане сложить кукиш! Воз сена повстречался — надо сказать: «Чур, счастье мое — не дележка!» — и ухватить с воза клок сена, тогда обязательно случится с тобой что-нибудь хорошее. Выходит, только не зевай! И Фрося задним числом поспешно вспоми­