Сибирские огни, 1962, № 6

героев, а тем самым делает зримым для нас и мир внешнил иСсЮ?тельств, отраженных (разумеется, не зеркально, а в сложных опосредствованиях) в душе и сердце человека. Впечатляющую си­ лу своей манеры Федин-психолог еще раз блестяще доказал в «Костре». Однако это не всегда так в разбира­ емых главках. Психология героев, в ко­ торой преобразуется все богатство их восприятий, выписана в этих сценках с большой остротой и правдивостью во всем, что касается событий, пережива­ емых ими лично. Но в ряде случаев ощутима узость самих восприятий геро­ ев. В их раздумиях и переживаниях не всегда находишь достаточно примет внешней обстановки, того восстанавлива­ емого по ним широкого фона, на котором читателем только и может быть пред­ ставлена истинная значимость случивше­ гося, особенно с Извековым. Поясню. Кирилл Извеков — коммунист, каким мы знаем его, не может, на мой взгляд, переживать свою незаслуженную обиду, не задумываясь совершенно о массовых несправедливостях, которые творились вокруг, о неожиданных репрессиях, кото­ рым подвергались люди, вероятно, по­ рой близкие ему, в чьей честности он до сих пор был убежден. Какой-то своей стороной эта тема должна была бы воз­ никнуть и в разговоре Кирилла с Раго­ зиным, когда масштабами большевист­ ской принципиальности, на больших ве­ сах прошлого и настоящего они вместе стараются понять меру вины Извекова... Разумеется, мы не требуем от писате­ ля, чтобы герои его рассуждали о про­ исходящих событиях или представляли себе их так, как оцениваем их теперь мы, глядя назад через двадцать пять лет. Такая модернизация несовместима с художественной правдой. Однако бес­ спорно и другое: поле зрения и Кирилла, и Рагозина было достаточно широким, и не в характере, во всяком случае Изве­ кова, было отделять себя от судеб дру­ гих людей. К чему же приводит эта ощутимая узость фона, некоторая «камерность» в изображении сцен, посвященных 1937 году? Когда в решающую для судьбы Ки­ рилла минуту они с Рагозиным, имея перед глазами столько кровоточащих фактов из жизни, начинают подробно рассуждать о фанатической верности ста­ рообрядцев — их разговор в этом ме­ сте поневоле начинает казаться читате­ лю несколько литературным... В Кирил­ ле Извекове нас особенно привлекали свежесть чувства, всегда горячего и да­ же по-юношески «колючего» независимо от возраста, чистота его нравственных принципов, их воинственность. И вдруг —правило, которое сложил себе Изве­ ков после происшедшего с ним: «делай, что должен, и терпи, что неизбежно». Никакое, даже тяжелое потрясение, за­ хватившее сферу только его личных пере­ живаний, не надломило бы Кирилла-ком- муниста, не привело бы его к такой горькой мудрости. Некоторым критикам, писавшим о «Костре», сама возмож­ ность такого перелома показалась мало­ вероятной. Но ведь, говоря словами по­ эта, «тут ни прибавить ни убавить — так это было на земле». Федин лишь не- поддается иллюзорному соблазну в от­ ношении своего любимого положительно­ го героя. Однако то, что в романе долж­ ны быть полней воссозданы обстоятель­ ства, глубже обнажены мотивы, привед­ шие Кирилла к его горькому «правилу» — это нам представляется бесспорным. Большая гуманистическая, граждан­ ская мысль Федина, которая заключена в главках о 37-ом годе, являющихся од­ ним из самых впечатляющих мест в «Ко­ стре», очевидна. Это — мысль о человеч­ ности, истинной партийности, которые всегда есть служение правде. III Многое еще хочется сказать о новом романе К. Федина. Написанный о недалеком прошлом, «Костер» — современное произведение. Остро современным взглядом пронизаны деревенские главы романа. Они выли­ лись у писателя так, как, может быть, не были бы написаны несколько лет то­ му назад. В предвоенной деревне Федин изображает не только ее сильные сторо­ ны, но и отмечает слабости. Как мрач­ ный символ неблагополучия восприни­ мается полуразвалившаяся, с давно ос­ тывшим горном, зарастающая бурьяном кузница потомственных умельцев Вери­ гиных... Ярко нарисован К. Фединым народ­ ный артист Скудин, который, при всем его внешнем благородстве и доброте, в решающую минуту оказывается шкурни­ ком, спокойно совершающим гаденькое предательство. Поистине с эпической широтой написана сцена перехода тыся­ чеголовой толпой беженцев моста через реку во время бомбежки. Особая большая тема — лексическое и стилевое богатство романа, соотноше­ ние сложной, вобравшей в себя большую интеллектуальную культуру фразы Фе­ дина и народного языкового пласта в «Костре». Константин Федин написал очень свое­ временную, нужную и, я бы сказал, тревожную книгу о начале войны. Читая ее, думаешь о времени, которое пережи­ ваем сейчас мы, о грани, на которой по воле заокеанских империалистов балан­ сирует сейчас человечество. Рожденные в тысяча девятьсот сорок пятом, когда были убиты последние на войне, только- только еще начинают заступать их место в жизни, им еще предстоит узнать, что такое счастливая усталость труда и ра­