Сибирские огни, 1962, № 6

Цветухина, а опустившегося, жалкого, безродного старика, поводырем у кото­ рого оказывается женщина. В своей трилогии, эпический разворот событий в которой ширится от книги к книге, К. Федин глубоко воссоздает «об­ раз времени». Судьбы его героев неиз­ менно развертываются на крутых греб­ нях больших исторических переломов, читатель с головой окунается в соци­ альную, бытовую и нравственную атмо­ сферу тех лет. 1910 год, конец столы­ пинской, реакции — . «Первые радости»... 1919-ый, кровавый переломный год гражданской войны — «Необыкновен­ ное лето»... «Костер» — июнь тысяча девятьсот сорок первого, летнее воскре­ сное, утро, разбуженное взрывами фа­ шистских бомб... Уже не через девять лет, проходящих между действием первого и второго ро­ манов, а через двадцать с лишним лет встречаем мы снова героев трилогии, по­ сле того как расстались с ними в «Не­ обыкновенном лете». Не буду касаться всех трудностей, воздвигаемых перед ро­ манистом таким размахом повествова­ ния. Например, незримой для читателя кропотливой подготовительной работы, родственной изысканиям то историка, то этнографа, которую должен был проде­ лать Федин, чтобы во всей безошибочно­ сти и красочности отразить три «гребня» почти полувековой русской жизни. Скажу о построении романа. Совер­ шенное владение композицией всегда было одной из сильных черт писатель­ ского мастерства К. Федина. Интересно и сложно построен «Костер». Книга на­ целена на изображение войны, однако надо было одновременно показать хотя бьг главные «узлы» из пережитого героя­ ми за прошедшие два с лишним десятиле­ тия. Федин достигает этого, найдя очень точный психологический принцип, из ко­ торого и вырастает композиция романа. В минуты больших потрясений, когда кру­ то меняется вся жизнь, людям свойствен­ но мгновенным мысленным взором оки­ дывать прожитое. «Надо было в эти ми­ нуты решать, что брать с собой из прой­ денного в эту новую жизнь. Хотелось, чтобы все было ясно...» — такая мысль проскальзывает у Кирилла, когда по до­ роге в обком в лад с бушующими чувст­ вами в его сознании скачут и меняются картины прошлого. (Любопытно, что Па­ стухова, пытающегося отгородиться от войны, и воспоминания не тревожат до. тех пор, пока окончательно не рушится его искусственное отдохновение)... «Как много вмещает в себя минута во­ споминаний!», Федии еще раз убеди­ тельно доказал в «Костре», что емкость, стремительность такой психологической «минуты» в литературе не меньше, чем в кинематографе. Однако в некоторых местах, на мой взгляд, сложное напла­ стование воспоминаний иногда утяжеля­ ет роман. Особенно это ощутимо в «ча­ сти извековской». Когда Кирилл по до­ роге в обком партии, где должно состо­ яться заседание бюро, посвященное обсу­ ждению создавшегося положения, при­ останавливается взглядом на водоразбор­ ной колонке, «из крана которой, сереб­ рясь на солнце и завиваясь, текла струй­ ка воды», начинает вспоминать, и потом после нескольких главок воспоминаний мы едва переносимся на бюро, и первый секретарь Новожилов едва успевает ска­ зать несколько слов, как, глядя на него. Извеков снова погружается в прошлое, и кое-где идут уже как бы воспоминания в воспоминаниях, которые в первой пуб­ ликации автор выделял петитом, — мне кажется, что даже для лихорадочной, смя­ тенной «минуты» Кирилла это уже чрез­ мерная нагрузка. За воспоминаниями, как ни хорошо они написаны сами по се­ бе, начинает теряться для читателя глав­ ное — как Извеков и его окружение во­ спринимают войну в настоящий момент. Однако таких мест немного. В целом, же прошлая жизнь героев, занимающая: в «Костре» по количеству страниц едва ли не больше места, чем их собственно военные переживания, органично и не громоздко входит в роман. На нескольких главках из прошлого героев, несущих особенно высокий граж­ данский заряд мыслей и чувств автора, хочется остановиться подробно. Речь- идет об изображении в «Костре» собы­ тий 1937 года... II Что-то странное и тяжелое произошло за эти годы со старым болыпевиком-под- полыциком, учителем Кирилла по рево­ люционной работе, Петром Петровичем Рагозиным. К. Федин не дает прямого названия той метаморфозе, которую претерпел его герой, нигде не рассужда­ ет о ней. Он продолжает лепить харак­ тер. Но уже первые черточки поведения Рагозина, едва он появляется в романе, настораживают; дальше — больше, за­ ставляют почувствовать, а под конец яс­ но осознать, что перед нами не совсем прежний Петр Петрович, яркий комму­ нист ленинской школы. В памятном 1937 году Рагозин работа­ ет в Военном отделе ЦК партии. К. нему приходит вызванный для объяснений в Комиссию партийного контроля Кирилл Извеков. С Кириллом они не встреча­ лись накоротке уже много лет, и, заводя его в свой кабинет, Петр Петрович ра­ дуется встрече со старым другом. Ки­ рилл, тоже растроганный, опускается в первое попавшееся кресло, спиной к ок­ ну. И вот тут происходит маленькая за­ минка. Петр Петрович молча берет за. руку Извеков# и усаживает в противо­ положное кресло: оказывается, в этом*